Пантеон оборотней. Приключения Руднева
Шрифт:
– Хорошо… Спустя минут пять, как я выйду, вы подзовёте официанта, скажете про грабителей и велите вызывать полицию. Здесь прислуга вышколенная, лишних вопросов вам задавать не станут. Я тем временем поднимусь к вам в номер, если повезёт, опережу бандитов и отведу вашу горничную в безопасное место. Что мне ей сказать, чтобы она поняла, что я от вас, и доверилась бы мне?
– Скажите: «Porte bleue a Venise» (фр. Синяя дверь в Венеции)... А если вы не успеете, Дмитрий?!
– Я буду действовать по обстоятельствам.
Шарлотта кивнула и игриво улыбнулась, сделав рукой жест, дозволяющий кавалеру уйти. Хладнокровие француженки Руднева восхищало.
Он встал, одёрнул фалды пиджака, наклонился к уху мадам Атталь и, делая вид, что нашёптывает ей какую-то чушь, ободряюще сказал: «Ne t'inquiete pas». (фр. Ничего не бойтесь.) После, не глядя по сторонам, он направился прочь из зала. Проходя мимо Семёна Битого, Руднев краем глаза заметил, что тот внимательно за ним наблюдает. Не обращая на шнифера внимания, Дмитрий Николаевич зашёл за портьеру шинельной и принялся прихорашиваться перед зеркалом.
Минуты две взломщик внимательно присматривал за Рудневым, но в конце концов ему надоело наблюдать самовлюбленного барина, который всё это время с тщеславным упоением причёсывался, поправлял галстук, одёргивал манжеты и разглаживал лацканы пиджака. Заметив, что интерес к его персоне потерян, Руднев шмыгнул в угол за вешалки, где располагался ход на чёрную лестницу. Дежурный гардеробщик с изумлением воззрился на Дмитрия Николаевича и хотел было что-то спросить, но тот приложил палец к губам и бросил прислужнику вынутый из кармана полтинник. Полученный гешефт в полной мере унял беспокойство гардеробщика, и тот демонстративно уткнулся в газету.
Выскочив на чёрную лестницу, Дмитрий Николаевич бегом кинулся на третий этаж. Он торопился как мог, так что перед дверью в коридор третьего этажа был вынужден остановиться на несколько секунд, чтобы перевести дыхание и унять бешено колотившееся сердце.
Руднев осторожно вошёл на этаж и беззвучно направился в сторону левого крыла. На этаже никого не было, однако, не успев пройти коридор до половины, Дмитрий Николаевич услышал лязг поднимающегося лифта.
Руднев вжался в ближайший дверной проём и затаил дыхание.
Из лифта вышло несколько человек. Они тоже старались не шуметь и лишь изредка шёпотом перебрасывались короткими фразами.
Дмитрий Николаевич осторожно выглянул и увидел четверых мужчин, в одном из которых узнал ряженого в рыжий парик Семёна Битого. Один из четверых остался у дверей лифта, а трое других, включая шнифера, направились в сторону апартаментов швейцарской заводовладелицы.
Руднев дождался того момента, когда дежуривший у лифта бандит повернулся в противоположную от него сторону, и одним броском оказался у того за спиной. Резким коротким ударом в шею он свалил лиходея, подхватил бесчувственное тело и осторожно опустил на пол, не произведя при этом ни единого звука. Он знал, что после такого удара бандит пробудет без сознания не менее получаса.
В хрупком невысоком Рудневе сложно было заподозрить опасного противника, но на деле Дмитрий Николаевич был невероятно силён и ловок. Годами оттачиваемое в нём Белецким мастерство рукопашного боя, в котором сочетались самые разнообразные стили от английского бокса до диковинных восточных искусств, и даже что приемы обычной дворовой драки, делали его крайне серьёзным адверсэром особенно против самоуверенной, но безыскусной силы одних лишь мускулов. Так что атака Дмитрия Николаевича против четверых – а уже по факту против троих – была предприятием хоть и рисковым, но не совсем безрассудным. Кроме того, Руднев имел многолетнюю привычку носить при себе русский Смит-Вессон, такой же, как стоял на вооружении у полиции: компактный, калибра 4,2 линии, шестизарядный, быстро перезаряжающийся.
Двигаясь абсолютно бесшумно от одного укрытия до другого, Руднев нагнал противников в нескольких шагах от дверей апартаментов мадам Атталь.
Один из двух спутников шнифера остановился посреди коридора и принялся насторожено посматривать по сторонам. Сам Семён Битый аккуратно постучал в дверь. Та открылась, раздался приглушённый женский вскрик. Двое бандитов вломились в номер и прикрыли за собой дверь, судя по звуку, не запирая.
Дмитрий Николаевич проделал тот же фортель, что и у лифта, и второй из четверых налётчиков оказался обезвреженным. Оставались двое, но в их власти была женщина, как надеялся Руднев, ещё пока живая.
Оставаясь по-прежнему беззвучным невидимкой, он слегка приоткрыл дверь в номер. Приглушенный шум и испуганное женское всхлипывание доносилось откуда-то из глубины апартаментов.
Руднев вынул револьвер и шагнул внутрь номера. Скорым беззвучным шагом он пересёк прихожую и гостиную. Шум слышался в кабинете. Тихая, но свирепая русская брань мешалась с приглушёнными женскими возгласами на французском. Налетчики требовали открыть сейф, горничная утверждала, что не знает комбинацию цифр и молила её отпустить.
Заглянуть в кабинет, оставаясь при этом незамеченным, не представлялось возможным, поэтому Дмитрий Николаевич просто вошёл туда, держа Смит-Вессон наготове.
– Всем на пол! – рявкнул он. – Пристрелю!
Дислокация противников была следующей: Семён Битый стоял у сейфа и держал за волосы до смерти перепуганную горничную, в руке его был нож в треть аршина, который он упирал пленнице в горло. Напарник Семёна, здоровенный детина с тупым, но свирепым лицом, и увесистым ломиков в руке, находился на расстоянии прыжка от нежданного гостя.
Мордоворот не растерялся и с лихим проворством кинулся на Дмитрия Николаевича. Тот, ни секунды не колеблясь, выстрелил нападающему в ногу. Здоровяк взвыл, выронил лом и, зажимая простреленную ляжку, повалился на пол. Он начал отползать прочь из кабинета, и Дмитрий Николаевич не стал ему в этом препятствовать.
– Отпусти её, – приказал Руднев, наводя револьвер на шнифера. – Отпусти, или мозги твои дурные будут со стены оттирать.
Изящный франтоватый барин выглядел так грозно и убедительно, что Семён очевидно занервничал. Он выставил Иветту перед собой словно щит и ещё плотнее прижал лезвие к горлу женщины.