Пантеон

Грей

Стоит упомянуть, академия находилась не в какой-нибудь лесной глухомани на границе с Канадой, а в благодатной городской среде, а Крипстоун-Крик хоть и не Лос-Анджелес или Бостон (в десятки раз меньше и провинциальней – но в этом его очарование!), тут есть чем заняться – те же кафе и бары, роллердром, кинотеатр, прокат авто и кассет, можно в прачечную сходить и провести там пару часов за стиркой, в конце-то концов! В общем – любые удовольствия современного мира к вашим услугам! И скучать не придется, чтобы тратить время на какие-то клубы (общества, ордена, обители, братства, содружества, секты, церкви, что еще?), что бы они там не превозносили – Иеронима Босха, Артемиду Эффескую, Джерома Дэвида Сэлинджера и “Ловцов во ржи” или куда менее сложные радости одноклеточного существования – пиво в пластиковых стаканах, джакузи, буфера из Playboy и… и все.

В прошлом году, пообжившись и притеревшись к роли студентов академии искусств, они с Чарли (парни принялись общаться буквально сразу, по дороге сюда) уже поднимали “братский” вопрос, тогда Эбби мало что заботило (Эх, славные деньки!), кроме учебы – а она шла весьма хорошо.

– Никаких братств, Эбби! – отрезал Талли-Торндайк.

– Никаких? Эм, а давай… создадим новое? – озвучил мысли Альберт. Ведь предложить – не значит жениться.

– И сколько членов в него вступят? Два? Ты и я?

– Я бы мог пригласить моего соседа по комнате, Артура Марлоу… Ну, есть еще Дебора.

– А они согласятся?

– Почему нет?

– Вот именно, Андерсон. Первое: почему? Имеется в виду – зачем им соглашаться… Второе: нет. Тут, надеюсь, ясно?

– Вечно ты так, – буркнул низвергнутый президент несуществующего еще пока общества.

– Зато честно. У тебя ж ни названия, ни манифеста… Зачем тебе это?

– Ладно. – Эбби с сожалением, хоть и пытался это скрыть, вздохнул.

– Нам не нужны никакие эти потерянные общества, – приободрил его Чарли. – И давай больше не будем об этом. Кстати, дашь списать задание по истории искусств?

– Ты прав. Дам, конечно. Только измени там некоторые формулировки и подбери хотя бы парочку синонимов.

– Вот она сила братьев! – ликовал Торндайк.

Но после этого разговора Эбби даже посещал две встречи в братствах, но без Чарли не решился заполнить анкету (еще и взнос требовался – пятьдесят долларов в первом клубе, сто пятьдесят – во втором), прослушал лекцию о чудесах вступления, поглядел на дома и их общие залы, сказал, что подумает, посовещается с другом, мол, и его уговорит. Больше он не переступал пороги ни этих обществ, ни каких-то других, а при Чарли о тех нелепых попытках обрести братство даже не заикался. Торндайк, к счастью, об этом ничего не прознал, а потом как-то все улеглось и выветрилось.

Эбби вспомнилась эта история с обществами оттого, что они как раз проходили мимо одного из домов (с двумя башнями тот напоминал замок, не меньше), парень тут тогда и побывал – это те, которые требовали полторы сотни за возможность играть в гольф, сквош, шахматы и даже заниматься конной ездой. Сейчас там намечалось празднество – в черных мантиях с изображением колесницы на спинах и в золотых бабочкообразных карнавальных масках по лужайке перед зданием носились члены элитного спортивного и игрового клуба “The Chariot of Parthenos”, как ломовые лошади тащили парочку тяжеленных кегов пива, скамейки, столы и жаровни для барбекю.

А ведь тут мог возиться и Эбби. Он отвел взгляд от блеска колесниц и бабочек, хоть и остановился на миг. Торндайк со скепсисом окинул взором данное мероприятие и двинул дальше, даже словом не обмолвившись. Эбби сделал вид, что поудобней обхватывает бутылки в пакете (под наброшенным на них пиджаком), и последовал за ним.

День пребывал в самом разгаре – солнце и не думало клониться к горизонту, жар не уступал место предвечерней прохладе, шеи и подмышки влажнели. А они шли и шли. Все это казалось столь долгим и насыщенным путешествием, но путь занял каких-то полчаса. Они еще успевали перекусить до явления музы Чарли, поэтому (недолго думая) забурились в “Лобстер Тюдоров”, мультикультурный, а по словам Чарли – следовательно абсолютно бескультурный, ресторанчик, никак не связанный ни с лобстерами, ни с королевской английской династией.

Они тут оказались впервые, до этого их привлекало название, но как-то зайти не находилось времени. Долго не копались, Чарли регулярно смотрел на часы, как бы не прозевать полседьмого. Заведение представляло собой заурядный (даже для захолустья) ресторанчик с весьма завышенными ценами, но делать уж нечего – пришли, сели, будьте любезны. Заказали что подешевле: яичницу с кровяной колбасой, чипсы и светлое пиво (репетиция для желудков перед более знатной попойкой). Документов у них никто не спросил, отчего оба парня заулыбались и подмигнули друг другу. Прикончили ужин, сидели еще некоторое время с наполовину полными стаканами, рассматривали полутемный донжон.

И тут Эбби привлекла рамка, ничем не примечательная рамка, среди прочих рамок на имитации каменной кладки, в которые поместили всякие журнальные вырезки, открытки и фотографии. Среди этого мусора затесалось групповое фото футбольной команды КиКи, небольшое, цветное, еще не успевшее поблекнуть, практически новое.

– Ты куда? – удивился Талли, потому что Андерсон вдруг встал и двинулся в другой конец зала.

“Нет, мне не показалось. Нет”.

– Хочу поглядеть.

– А, ну ладно. – Чарли сел в пол оборота и отхлебнул пива.

Как Эбби и предполагал, а точнее, надеялся, это оказалась команда Артура. Тогда он еще играл… Вот и он – рыжий, довольный, стоит по левому краю, выше остальных, крупнее, улыбается так, будто увидал его издалека. Тут и там виднелись автографы маркером и им же приписка: “Победа, Лобстер, 86”.

И тут у него возникло непреодолимое желание сорвать эту рамку, забрать ее с собой. По какому праву она висит здесь? Зачем? Для кого?

– Еще пива, парни, эм, джентльмены? – поинтересовался медлительный и не слишком вежливый официант – на вид лет не больше шестнадцати – кто его вообще такого взял сюда на работу? Он-то и отвлек Эбби от этого внезапного приступа, жажды клептомана – похитителя фотографий.

– Нет, благодарим, – отказался Торндайк, отодвигая от себя к грязным тарелкам, которые никто вовремя не убрал, уже опустевший стакан.

За спиной сотрудника заведения Эбби указал на фотографию, потом на официанта, прося Талли отвлечь парня. Тот вроде понял, почесал подбородок, едва кивнул – якобы парнишке. А он гадал – успеет ли сорвать рамку, спрятать ее? Не видит ли еще кто-то? Эта часть зала пустовала, народ сгрудился у бара, но мало ли… Сердце подпрыгивало до кадыка.

– А скажи-ка нам… – Чарли снова чесал подбородок, но галантно, кончиком фаланги. Официант неотрывно таращился на посетителя, явно пытаясь разгадать значение этого непрекращающегося нервозного жеста – не понравилось меню? – А почему лобстеры и Тюдоры, м?