Пантера - ярость и страсть
Шрифт:
– Проходите, вас уже ждут, - вежливо улыбнулась я, показав на двери кабинета.
Она ринулась туда, громко стуча высокими каблуками и высоко подняв голову. Через полминуты послышался голос Родиона:
– Мария, зайди с блокнотом.
Если он меня вызывает с блокнотом, значит, уже решил, что дело стоящее, за него можно браться и немного подзаработать. Обычно он определяет это по внешнему виду клиента. На этот раз, судя по всему, его сразили бриллианты.
Женщина сидела в кресле очень прямо, закинув ногу на ногу, и, не отрываясь, смотрела в очки Родиона, который спокойно посасывал трубку и изредка бросал на нее внимательные взгляды, очевидно, прикидывая приблизительную сумму, которую можно будет выкачать из этой особы. Судя по виду, он был доволен. Усевшись в
– Итак, я вас слушаю, - пропыхтел Родион.
– Моя фамилия вам не понадобится, а зовут меня Виктория Романовна, важно заговорила она.
– Видите ли, я очень люблю своего сына, которого зовут Валерик. Ему всего двадцать пять лет, он редкий красавец, блестящий спортсмен у него второй разряд по шахматам, - он очень талантлив, умен и, если бы не проклятая перестройка, уже наверняка был бы профессором. Но под давлением нынешних прискорбных обстоятельств он был вынужден забросить науку и заняться бизнесом. Мне это очень не нравится, но ничего не поделаешь - время нынче такое, сами понимаете...
– Короче, - мудро изрек босс.
Женщина удивленно взглянула на него, словно впервые видела человека, которому не нравилось звучание ее голоса, пожала плечами и продолжила:
– В общем, я всегда была против его бизнеса, чтоб вы знали. Теперь к делу. Как я уже сказала, я его очень люблю и стараюсь по мере сил оберегать его от всяческих неприятностей. Так я поступаю с тех пор, как впервые увидела его в роддоме. Я уже тогда хотела перегрызть горло медсестре, которая недостаточно бережно несла на руках мою крошку. Меня, к сожалению, удержали...
– В глазах ее блеснуло негодование, и она умолкла, погрузившись в воспоминания. Я порадовалась в душе, что не была той медсестрой, которой эта разъяренная мамаша наверняка до сих пор является в страшных снах и перегрызает горло. Она вновь заговорила:
– Так вот, если бы не мои постоянные бдительность и опека, моего Валерочки уже давно бы не было в живых. Он постоянно попадает в пиковые ситуации по вине неблагодарных людей, не способных по достоинству оценить его таланты и выдающиеся качества. Они все время строят ему козни, подставляют, предают, пытаются унизить моего бедного мальчика, и, если бы не я, он уже давно лежал бы в могиле. Но слава Богу, этого не случилось и, надеюсь, никогда не случится, пока я жива...
– Может, лучше напишете мемуары дома и принесете их мне - я с удовольствием почитаю на досуге, - предложил босс, поморщившись, как от зубной боли.
– Да как вы смеете?!
– вскричала возмущенная мамаша.
– Со мной еще никто так не разговаривал!
– Не сомневаюсь. Извините. Продолжайте, ради Бога.
– То-то же! И не смейте меня перебивать, - успокаиваясь, прошипела она.
– Если хотите получить заказ на работу, то лучше помолчите. Так вот, уважаемый Родион Потапович, моему Валерочке грозит серьезная опасность. Его хотят убить. Причем очень скоро. Сегодня. Но... он об этом еще не знает.
– А вы, значит, знаете?
– Естественно.
Босс удивленно воззрился на нее:
– Откуда, если не секрет? Уж не хотите ли вы сами его...
Открыв сумочку, она вытащила перетянутую синей атласной ленточкой пачку писем и торжествующе потрясла ею в воздухе.
– Вот откуда!
– Что это?
– Не подгоняйте меня! Я сама все объясню.
Как вы уже слышали, я стараюсь оберегать сына от неприятностей, чтобы он лишний раз не волновался и не расстраивался. Поэтому я... э-э-э, как бы вам это лучше сказать...
– Читаете его почту, - мягко подсказал босс.
– А как вы догадались? Впрочем, неважно. Десять дней назад я, будем откровенны, как обычно, просматривала его письма перед тем, как они попадут к нему. Знаете, у него даже нет ключа от почтового ящика - у нас так принято в доме. Почту приносят, когда он на работе, и у меня достаточно времени, чтобы как следует со всем ознакомиться и сделать необходимые вырезки и поправки, чтобы он, не дай Бог, не расстроился, читая свою корреспонденцию. Будьте уверены, я не считаю это сколько-нибудь предосудительным в наше тревожное время. Даже наоборот - мне памятник нужно поставить при жизни. Если бы вы знали, от скольких бед я его избавила таким образом! Но мое воспитание и врожденная скромность не позволяют хвастаться этим перед сыном, хотя, наверное, когда буду лежать на смертном одре, я все же не удержусь и все расскажу, чтобы он мог оценить подвиг любящей его матери...
– Она прижала к глазам батистовый платочек и всхлипнула.
– Мария, принеси воды, - сочувственно вздохнул босс, и я поднялась.
– Нет!!! Только не воды!
– вскричала та в ужасе, словно ее собирались угостить раствором цианистого калия.
– Со мной уже все в порядке, спасибо.
Я села на место.
– На чем я остановилась?
– требовательно спросила она у босса.
– На том, что вашего сына завтра прикончат.
– Не шутите так, - слабо простонала она.
– Вы - кощунственная личность! Если бы не обстоятельства, я бы сейчас...
– Она скрипнула зубами, но не бросилась на Родиона, и у меня отлегло от сердца.
– В общем, десять дней назад я получила письмо. Вернее, письмо, конечно, предназначалось Валерику, но даже под страхом смерти я не отдала бы его ему - это сразило бы его наповал. Вы даже не представляете, что там было написано! Я не буду сейчас вам читать, потому что вы и сами сможете это потом сделать, а расскажу вкратце. Это были самые настоящие угрозы, составленные вырезанными из газет буквами. У меня чуть не остановилось сердце, когда до меня дошел смысл этого кошмарного послания.
– Она схватилась за сердце.
– Эти мерзавцы обещали оторвать моему сыну его чудесную голову, если он не подпишет какие-то там бумаги во время какой-то там встречи. Естественно, я не стала ему этого показывать, чтобы не травмировать его и без того слишком ранимую психику. Вы меня понимаете?
– С трудом, - буркнул босс.
– Продолжайте.
– Через два дня пришло еще одно письмо. На этот раз негодяи грозились оторвать не только голову, но и все конечности Валерочки, если он ко всему тому не изменит еще и условия контракта в пользу известной ему фирмы. Как я поняла, встреча должна была состояться очень скоро. Мой сын все время ходил такой радостный, возбужденный, все твердил о том, что скоро станет весьма состоятельным бизнесменом. Я бы считала себя преступницей, если бы омрачила его радужное настроение, показав эти ужасные письма. Мне казалось, что все это лишь' пустые угрозы, дешевый блеф, и потом, мне было так приятно видеть его счастливым и довольным...
– Она печально вздохнула.
– А еще через три дня опять пришло письмо. В нем говорилось, что коль мой сын молчит и ничего не предпринимает, то они воспринимают это как согласие с их требованиями, а значит, ему будет нетрудно подменить в контракте реквизиты и поставить другие, чтобы деньги за поставки шли на их счет, как я поняла. Бандиты предупреждали, что в случае отказа ему отрежут...
– тут она опять всхлипнула, - отрежут его маленькую пипочку, его хорошенькую писюлечку и заставят... съесть...
– Она застонала.
– Изверги, недоноски, сволочи!
– полилось из нее вместе со слезами.
– Как они смеют только предполагать такое! Он же тогда не сможет жениться и иметь детей!!!
– Она застыла с открытым ртом, потом вдруг сразу успокоилась и решительным тоном произнесла: - Таким людям не место в нашем обществе! Я требую, чтобы вы разыскали их и поставили на место - в тюрьму!
– А почему не обратились в милицию?
– Я смотрю телевизор и читаю газеты, чтобы доверить этим равнодушным и продажным органам свое единственное сокровище. И потом... они наверняка начнут следствие, и выплывет то, что я скрывала от сыночка эти письма. Не знаю, как он к этому отнесется, но мне кажется, что на памятник тогда я вряд ли смогу рассчитывать, - сокрушенно проговорила она.
– Помогите мне, умоляю...
– А с чего вы решили, что его убьют именно сегодня?
– Вчера пришло еще одно письмо. В нем говорится, что если он все не сделает, то в этот же день они выполнят все свои угрозы.