Папа большой, я маленький
Шрифт:
— Специально? — удивился я.
— Нашему городу ничего не стоит построить рядом с высокими домами такие вот, приплюснутые к земле. И крыши их нарочно засевают сорной травой. Смотрите! Из покосившегося окошка выглядывает зарёванный ребёнок. Он тихо плачет.
— Нарочно?
— Ну конечно, — сказал папа-гид. — А так, отчего бы ему плакать? Наша страна в состоянии возвести сколько угодно больших прекрасных зданий, но мы не хотим портить пейзаж города. Поэтому и строят такие вот лачуги.
— И этот ребёнок,
— Разумеется! — ответил папа-гид.
— Довольно! — сказала мама. — Лучше отведите нас прямо к королю. Посмотрим, каков король этой страны, и тогда поймём, каков его народ.
— Нужно идти прямо. Всё время прямо. Но я непременно должен показать вам ещё кое-что: во-первых, школу, и, во-вторых, вечерний пейзаж этого города.
— Пейзаж можно и не показывать, а вот школу я бы посмотрел, — сказал я.
— Нет, малыш, вечерний пейзаж стоит того, чтобы им полюбоваться. Ах, простите, уже стемнело. Взгляните: всё оделось вечерней дымкой — и здания, и деревья в аллеях, и река, и мост. Заходит солнце. Гаснет день. Как красиво! Словно прекрасный сон… Словно прекрасный сон… Словно… Да ты, никак, спишь, малыш?
«Я сплю! Я сплю!» — подумал я и вправду заснул.
— Не спи, малыш! — Мама потрясла меня за плечо, но я только промычал что-то в ответ.
— Оставь его. Пусть спит, — донёсся до меня голос отца откуда-то издалека, из вечернего тумана.
— Что это? Мне снится сон? — спросил я.
— Какой сон? Разве ты не видишь город в сизой вечерней дымке?
Я открыл глаза. Передо мной стоял странный человек.
— Ты кто? — спросил я.
Человек засмеялся.
Голос был как у папы, а лицо совсем другое. Я вгляделся в него. Это был учитель из страны Что-хочу-то-и-делаю, тот, который назвался гидом. Однако он выглядел как-то странно. Лицо его было вымазано мелом, как у клоуна.
«Чудно как-то! — подумал я. — Зачем понадобилось учителю скрывать, кто он? Намазался мелом… Думает — не узнают. Когда сразу видно, что это он».
Но больше всего меня удивила его шляпа. Это была треуголка, с белым флажком на макушке.
— Что это? — спросил я.
— Это — знак капитуляции, — гордо пояснил учитель.
И зачем ему понадобилось прикреплять на шляпу этот флажок? Может, он и не учитель вовсе? Но человек сказал: «Пойдём, посмотрим школу». И я решил: «Нет, всё-таки учитель».
— А где она? — спросил я.
— А вот…
И мы вдруг оказались в классе.
Что это? И учитель, и ученики стояли вверх ногами.
— Заниматься надо только так, — сказал их учитель.
— А вы не устаёте? — спросил я.
— Ещё как! Поэтому и учитель, и ученики в школе страны Что-хочу-то-и-делаю очень усталые. Видите ли, когда стоишь на ногах, голова делается совсем пустой, и в неё лезет всякая чушь. А так кровь приливает к голове, думать некогда.
— И это называется заниматься?
— А ты сообразительный! — похвалил меня учитель, весь красный от натуги. — В школе страны Что-хочу-то-и-делаю учиться — значит думать только о тяжёлой голове.
В это время послышался стук упавшего тела. Это свалился без чувств один из учеников.
— Учитель! Взгляните, какой он бледный.
— Вот молодец! Отличный ученик!
И учитель, подойдя к нему вверх ногами, ласково погладил упавшего мальчика.
— Он будет первым слугою короля, — сказал он.
За моей спиной послышался кашель. Я оглянулся. Классная комната вмиг исчезла. Передо мной стоял мужчина в мешковатой одежде. Он ухмылялся.
— Кхэ! Я привратник из замка короля страны Что-хочу-то-и-делаю! — прокричал он. — Все, кто хочет попасть на приём к королю, должны ответить на мои вопросы. Ответишь на один вопрос, откроются первые ворота. На второй — вторые. Всего в замке двадцать ворот…
— Знаю, знаю. «Двадцать ворот»! [14] — крикнул я.
И сразу же передо мной, хлопая в ладоши, появилось двадцать привратников.
Тут я заметил, что рядом нет ни мамы, ни папы.
14
«Двадцать ворот» — популярная радиовикторина японской радиовещательной компании «NHK».
— Господин привратник! Вы не видели папу и маму?
— Папу?
— Маму?
Привратники изумлённо переглянулись.
— Вы не знаете, что такое папа и мама?
— В стране Что-хочу-то-и-делаю никто этого не знает, — сказал человек, одетый в сверкающее золотом платье, открывая первые ворота.
— Король! — вскричал я, поражённый его великолепием.
— Не спеши! Я не король. — Кончиком пальца мужчина почесал голову в золотой короне. Из-под короны выглянуло большое лохматое ухо. Мужчина торопливо засунул его под корону.
Я сразу понял, что это ослиное ухо. Осёл в короне! Что-то я уже слышал об этом.
— Кхэ! Кхэ! Я министр. Запомни хорошенько: в стране Что-хочу-то-и-делаю нет ни пап, ни мам. Здесь живут только Одни-Одинёшеньки. И ты станешь Одним-Одинёшеньким, раз пришёл сюда.
— Не хочу! Не стану! Не буду! — заорал я во всё горло и затопал ногами.
— Какой непонятливый! Какой строптивый ребёнок! Нехорошо так вести себя, — рассердился министр.
— Где мой папа? Где моя мама? Отведите меня немедленно к моим родителям. Немедленно! — продолжал я вопить.