Папа, куклу звали Джульеттой
Шрифт:
– В самом деле – Захолустье, – будто читая её мысли, повторяет за ней Аким Аркадьевич, и она вздрагивает.
Порой её кажется, что устами разных людей с ней говорит сам Будда, однако в основном она старательно отгоняет это наваждение…
– А решите для меня уравнение, – просит теперь.
Аким Аркадьевич покорно кивает, протягивает ей листок бумаги, подразумевая, что она напишет задание – ведь у неё сын-школьник, скорее всего это он не может что-то решить.
– Это житейская задачка, не из учебника, – отодвигает она листок.
Он увлечённо поднимает брови.
– Да, да, её загадала мне сама жизнь.
– Интересно…
– Чему равна цена успеха?
– Ну, наверное, цене жизни, – не задумываясь, отвечает Аким Аркадьевич, для него успех всегда представлялся чем-то огромным и недостижимым, что просто так не возьмёшь голыми руками.
– А чему в таком случае равна цена жизни?
Это был провокационный вопрос, и читая прежде разные криминальные и любовные книги, Аким Аркадьевич, следуя написанному там, мог бы порассуждать двояко: с одной стороны цену жизни составляют деньги, которыми человек обладает, с другой – в основе может быть природная красота и личные достижения. Но прикинув, он понял, что Лариса не обладает ни одним из этих качеств, а значит и жизнь её – не стоит ломаного гроша. Так что если цену жизни равнять с ценой успеха, ничего Ларисе в жизни вовсе не светит… Но он не говорит ей об этом.
– Вот и я ломаю голову, решаю уравнение, – грустно повторяет она. – Надеюсь, вы для меня его решите.
– Решу, – охотно соглашается он.
Ему в самом деле хочется помочь ей в этом и он уверен – у него получится.
Однако она знает и без посторонних, каковы неизвестные в этом уравнении… Уверена даже, что он до этого никогда не додумается – другое поколение. Зато она знает наверняка, что в большинстве случаев цена успеха – это магия и предательство.
Новая задача Акиму Аркадьевичу нравится весьма. Даже вспоминаются школьные годы – он с детства был любознательным и всякие знания давались ему легко. Сейчас он размышляет. В самом деле, если цена успеха – это цена жизни, здесь должно быть даже не одно, а сразу несколько неизвестных. Что могло сыграть свою роль? Несомненно – место действия, прямо как в спектакле. Однако он ни разу не видел Ларису на сцене, не представлял даже, какая роль могла бы стать её амплуа. Хочет теперь спросить её об этом. Но вдруг, очнувшись от своих размышлений, видит, что её рядом нет… И вообще он идёт один по старой заводской улочке, прилегающей к рабочему району. Видимо поэтому на него и нахлынули воспоминания о детстве – здесь он рос, здесь учился.
…Школа-девятилетка ещё стояла на своём месте, а вот дом многоквартирный, в котором жили они с матерью, давно снесли – здесь тоже теперь была территория завода, так что даже ни одного камня не осталось от фундамента и на родную землю никак не получилось бы ступить.
Пройдя по этой улице, можно было выйти в лес, и сейчас с рюкзаком и в высоких резиновых сапогах он шёл именно туда. Какие-то кусочки действительности, выпадающие из его жизни, некоторое время назад чрезвычайно волновали, но потом он подумал, что это от старости и в его годы наверняка у всех случается склероз. Случалось ему удивляться, когда обнаруживал он себя где-то в неожиданном месте и совсем не помнил, как тут оказался и как ушёл оттуда, где находился незадолго до этого.
– Это не от старости, а от неосознанности, – часто повторяла ему Лариса.
Но он не прислушивался к таким её словам, полагая, что излишне она увлекается всякими мудрецами и философами.
– Эй, бабай, ты что ли? – услышал он своё прозвище юных лет.
Вздрогнул, остановился.
Присмотрелся к человеку, который его окрикнул. Смутно узнал. Подумал, как всё-таки безжалостно с людьми обходится время.
– Я, – отозвался в конце концов, потому как всё равно их никто не слышал, и можно было не стесняться канувших в прошлое кличек.
– Как поживаешь? – спросил встреченный.
Был он на несколько лет моложе Акима Аркадьевича, жил раньше в соседнем доме и знакомы они были по дворовой компании, хотя близко никогда не дружили. Да и вообще у Акима Аркадьевича близких друзей не было никогда.
– Нормально живу, – отозвался он, потому как что ещё ответить на такой вопрос.
– А Завалинка наш уже не живёт, умер, слыхал наверно?
– Откуда? Я же здесь только мимо хожу.
– Да вот, прошлой осенью…
Аким Аркадьевич не любил подобные разговоры, и поэтому пошёл быстрее, чтобы собеседник отстал, однако тот упорно хотел поговорить, и увязался за ним, пошёл следом.
– В лес что ли пошёл?
– Ага…
– Хм… Ты и раньше всё по лесам ходил… Любитель одиночества. Кикимора тебя там ещё не соблазнила?
– Я за грибами.
– Да, видел, продают уже… А помнишь ты раньше у нас всё в шестёрках был?
Аким промолчал.
– Правильно, в нашем-то Захолустье все способы хороши, чтобы как-то утвердиться в жизни. А ты, как я слышал, никогда ни в чём не нуждался.
«Нужда живёт не в кармане, нужда живёт в сердце», – вспомнил он слова Ларисы. Часто она говорила с ним по душам, и он решил впредь внимательней прислушиваться к её словам. В самом деле, надо каждый шаг в жизни делать осознанно, хотя много ли осталось у него таких вот шагов… Сколько он ходил по лесам – их было не перечесть, однако сейчас он имел ввиду шаги другие. Ещё подумал, как это обидно, когда тебя называют шестёркой, хотя впрочем за всю жизнь ни в каких ситуациях он не считал себя таковым. Просто жил, как получалось, а оказывается, со стороны это выглядело не очень хорошо.
Этот навязавшийся ему собеседник всколыхнул что-то давно умершее в его душе, и он даже не знал уже названия этому ощущению, потому что давно его не испытывал. Возможно это была совесть, но она пока молчала, не спешила с ним заговорить, а потому он шёл молча, будто ожидая ещё продолжения разговора, и уже не важно было, кто его продолжит.
– Мэр-то наш сбежал… Тоже слышал наверно? – спросил у него попутчик.
– Да, кто-то говорил, – отозвался Аким, хотя на самом деле ничего такого он не слышал, но всегда в любом разговоре старался казаться знающим.
– Вот так вот – прихватил все городские денежки и ноги в руки.
– Поймают…
– Кто его догонит? Он небось уже за границей, где-нибудь в Европе особняк купил на берегу моря… А у нас так, Захолустье…
«Куда нам до Европы-то», – задумался Аким, и ещё подумал, что его собеседник как был недалёким в юности, так и до сих пор наверняка не очень разбирался в географии.
– Ты, как я слышал, поездил, попутешествовал, – сказал он.
Акиму Аркадьевичу это польстило, он любил рассказывать о своих поездках, козырять ими.
– Да, – ответил с довольным видом. – И в Европе был, и у арабов.
– С семьёй ездил?
– С дочерью.
– О! Она у тебя прямо звезда, везде – и в газете, и на экране: хорошую работу нашла…
На это Аким заулыбался – будто забыл даже, какие у них отношения. Как-то не придавал этому особенного значения, рассуждал, что дочь она и есть дочь, и вести себя с ней можно как угодно, в любом случае ведь он её отец и ей следует принимать его любого. В самом деле – родителей не выбирают. С Ларисой было всё по-другому – она была просто другом, а друзьями, как он знал, надо дорожить.