Папа в подарок, или Шанс на новую жизнь
Шрифт:
– Извини, ты прав. Просто весь год мы очень много работали, и я надеялась наверстать упущенное и провести выходные с тобой. Поэтому немного расстроилась.
Почувствовав, что я балансирую на тонкой грани, Диля дает заднюю и принимается покладисто вытирать столовые приборы. То ли надевает уместную по случаю благожелательную маску, то ли смирилась с тем, что мое решение не подлежит обсуждению, и не держит ни на кого зла.
По крайней мере, она не позволяет себе и намека на грубость за столом, когда к нам присоединяются
– Ты делаешь тесто на кефире, а не на молоке? Напишешь ингредиенты.
– Да. Без проблем.
Соглашается Ника, грея пальцы о чашку с кофе, я же с трудом проглатываю рвущийся наружу саркастичный смешок. С тех пор, как мы съехались, я ни разу не видел Диляру в фартуке. Мы или заказываем еду домой, или ужинаем где-нибудь в ресторане. Поэтому ее внезапно проснувшийся интерес к кулинарии кажется слегка наигранным.
В остальном завтрак проходит без каких-то эксцессов и странностей, и спустя пятнадцать минут я стою на выходе из квартиры и жду, пока Вероника застегнет заедающую молнию своего безразмерного пуховика.
И, если я не люблю проявления нежности на публику, то Диляру абсолютно не смущает наличие свидетелей. Повиснув у меня на шее, она жадно приникает к моим губам и спрашивает, нехотя отстраняясь.
– Ты же быстро?
– Одна нога здесь, другая там.
Не знаю, зачем отвечаю так, ведь трип по магазинам и сама поездка займут немало времени. Но Дилины руки после моего обещания разжимаются, и я выпадаю в коридор, краем глаза фиксируя, как горят Никины щеки.
На подземную парковку мы спускаемся в полном молчании, и всю дорогу проводим в звенящей тишине, которую, впрочем, вскоре разбивает гам торгового центра.
Внутри так многолюдно, словно весь город сегодня собрался здесь. Кто-то забыл зеленый горошек и решил купить целых десять банок. Кому-то не хватило ведра майонеза на тазик оливье и селедку под шубой. Кто-то только что вспомнил про сгущенку и масло для Наполеона.
В общем, очереди на кассах космические, свободная тележка – редкость, а жуткая толкучка – что-то естественное. Вот почему я всегда затариваюсь заранее или оформляю доставку, опять же заблаговременно.
– Курицу брать?
– Бери. А еще картофель, сыр, майонез и лук. Запеку мясо по-французски, Сонечка любит.
Делится Вероника, пока я продираюсь к витрине с филе, фаршем и отбивными, и крепко прижимает дочку к себе, чтобы не потерять ее в этой пестрой разношерстной толпе.
Заполнив корзину доверху и потратив минут десять на споры о нужности рулета из индейки и медовика, мы встаем в самый конец длинной извивающейся змейки и медленно продвигаемся к вожделенной ленте.
А когда кассир пробивает все наши продукты и складывает их в два пакета, мы снова начинаем спорить.
– Спасибо. Возьмите, – Ника протягивает хмурой уставшей женщине в зеленой униформе пару оранжевых
– Спрячь. Я заплачу.
– Не надо, Гордей. Ты не обязан, – смущаясь, упирается Вероника, а мне приходится взывать к ее разуму.
– Эй, мне не сложно. Правда, не сложно. Тем более, тебя с работы уволили, каждая копейка на счету. Пусть это будет моим тебе подарком на Новый год, ладно?
– Ладно. Только я потом все отдам. С первой зарплаты. Хорошо?
Помешкав, принимает мою помощь Ника и переминается с ноги на ногу, пока я прикладываю к терминалу карту и старательно прячу от нее длинный чек.
А дальше мы грузим провиант в багажник и, оставив торговый центр позади, двигаемся к следующей точке маршрута – большому елочному базару. Долго бродим мимо рядов стройных сосен и пушистых елей прежде, чем останавливаемся около одной из этих красавиц.
– Жалко ее. Недолго порадует глаз, а потом отправится на свалку, – заключает Вероника, касаясь пальцами разлапой колючей ветки, а я осторожно трогаю ее за запястье и поясняю больше не для нее, а для притихшей Сони.
– Эти елки специально выращивают в питомниках, каждый год высаживают новые. И мы, пожалуй, купим для нее кадку с землей, а после найдем ей местечко во дворе, идет?
– Идет.
Радуется, как ребенок Ника. Вместе с ней улыбается Соня. Да и уголки моих губ неминуемо ползут вверх.
Правда, в отличие от пребывающего на отметке «практически превосходно» настроения, погода стремительно портится. Свинцовые серые тучи наползают на небосвод и закрывают светившее с раннего утра солнце. Мелкие снежинки начинают срываться и норовят устлать землю белым пушистым ковром.
– В период с четырнадцати часов тридцать первого декабря до десяти часов первого января в Москве ожидается обильный снег, метель, ветер до пятнадцати метров в секунду. На дорогах возможны заносы и гололедица.
Вещает высоким женским голосом радио, но я не топлю педаль газа в пол, опасаясь за безопасность своих пассажирок.
Маленькие снежные звезды превращаются в огромные хлопья, обзор становится все хуже и хуже, и я бы мог развернуть машину и помчать обратно, но пробка на въезд в город стоит такая, что подобное желание вмиг отпадает.
Дорога до пустующей сейчас дачи, принадлежащей моим родителям, занимает больше двух часов. Буран не прекращается и становится только сильнее. И мне не остается ничего другого, кроме как выудить телефон из кармана пальто и сообщить Диляре очевидное.
– Диль, нас тут совсем замело. Боюсь, что тебе придется встречать Новый год без меня.
Глава 6
Гордей
– Что-о-о?! – истеричный возглас раздается на том конце провода и вынуждает меня поморщиться.