Папарацци
Шрифт:
Во мне же боролись протест и предвкушение. Было что-то в этом сексе неправильное. Не грязное или пошлое (мы проделывали вещи и более непристойные), а нечто болезненное: наша ободная неспособностью общаться, быть откровенными и открытыми вне постели.
Я хотела его поцелуев и ласковых рук, но он крепко удерживал, не давая прикоснуться к себе. Неистово врывался в меня, будто наказывая меня за ложь или за что-то иное, известное только ему одному.
Примитивное и животное во мне взяло верх, и скоро я изгибалась всем телом,
— Вот теперь я злюсь и обижена, — но сил продемонстрировать это, хотя бы оттолкнув его, не осталось. В насмешку он откинул с шеи спутанные волосы и нежно коснулся губами, кожей чувствовала как он улыбается.
В полной тишине мы оделись, так же тихо собиралась уйти, но он не отпустил без поцелуя:
— Удачного дня, — произнес на прощание. Прозвучало как предупреждение, и я ушла с чувством беспокойства, готовясь в неминуемому провалу на собеседовании.
***.
Следуя строгому расписанию, закинула в рот таблетку и проглотила, ничем не запивая. Снова глянула через лобовое стекло на вывеску с названием ресторана, где ждала меня Мадам.
Посчитала сколько осталось противозачаточных на курс и захлопнула пластиковый контейнер. Андрей как знал, что они понадобятся, когда настоял на их приеме.
Оценила свой вид в зеркало заднего вида: заметно, что я недавно занималась сексом? Хотя, возможно, это станет мне подспорьем. Пусть считает меня нифоманкой в поисках неиссякаемого источника наслаждения.
Посмотрела на часы — пора.
На входе меня встретила девушка-хостес, больше похожая на модель с подиумов высокой моды. Услужливо она попросила следовать за ней, когда я назвала свое имя и сказала, что меня ждут.
Почему-то все дорогие рестораны выглядели одинаково пафосно и помпезно, вызывали у меня только чувство дискомфорта и напрочь отбивали аппетит.
Голоса немногочисленных посетителей тонули в ненавязчивой джазовой музыке, и изредка разбавлялись звоном бокалов и приборов о тарелки.
Каждый раз, как мы проходили мимо одиноко сидящей женщины, я проходила по ней белым взглядом, примеряя на нее образ владелицы секс-клуба.
— Прошу, — наконец остановился хостес у углового столика, предлагая мне сесть.
— Спасибо, — и опустилась на стул напротив Мадам.
Кроваво-красная помада, идеальная линия темных бровей, глубокие синие глаза, безупречно белые волосы идеально собраны на затылке. Она сидела откинувшись назад и закинув ногу на ногу, словно она тут хозяйка. Медленно, будто растягивая удовольствие, подносила к губам сигарету, оценивающе смотрела из-под чуть опущенных ресниц и выдыхала облако дыма. Проходящие мимо молодые официанты то и дело глазели на ее, гадая есть ли на ней белье — невесомая ткань платья плохо скрывала проступающие очертания сосков. Секс в чистом виде.
— Добрый день, Виктория, — произнесла, растягивая звуки. У меня мурашки побежали по телу от знакомых ноток. — Не хотите закурить? — взгляд упал на серебряный узорный портсигар на столе.
— Не курю, — у меня все желание отбило быть с ней приветливой.
— Ваше право, — и затянулась еще глубже, будто короткой затяжкой не получала необходимой дозы никотина. — Не нарушать чужие права и границы дозволенного — главное правило клуба. Вы любите нарушать правила, Виктория? — через пелену дыма ее взгляд казался угрожающим.
— Иногда, — тоже откинулась на спинку стула. Война, значит война.
— Откуда вы узнали о нас? — переменила тему, пытаясь подступить ко мне с другой стороны. Прощупывала, искала слабые места.
— От любовника, — и пусть гадает от какого, — он бывал у вас.
— Вы, конечно же, не назовете его имя? — притворно улыбнулась.
— Зачем же выдавать его? — с такой же фальшивой улыбкой. — Уверена, он бы еще не раз побывал на ваших вечеринка.
— А почему вы хотите оказаться среди приглашенных? — потушила остаток сигареты в пепельнице.
— Я люблю секс, — смотрела прямо ей в глаза, и ее это ничуть не смущало.
— Вам недостаточно секса в обычной жизни? — невинный вопрос.
— Мне нравится экспериментировать, узнавать новое, — ответила весьма предсказуемо и стереотипно, чем тут же ей наскучила. Мадам стало не интересно играть со мной.
— Тогда вам повезло: мы угождаем гостям с очень изысканными вкусами, — будто зачитывала прейскурант. — За закрытыми дверями нашего клуба они могут безбоязненно давать свободу всем своим внутренним демонам.
— Это именно то, чего я хочу, — подтвердила.
— Мы строго относимся к отбору своих членов, это эксклюзивные вечеринки. Как я уже говорила, главное для нас защищенность наших гостей. Под запретом камеры, телефоны и иные гаджеты.
— Ясно, я не против таких правил, — соглашалась на все условия, хотя сомневалась, что я когда-нибудь попаду в клуб.
— Ни один мужчина не смеет прикоснуться к женщине без ее разрешения. Тем, кто не проявляет подобающего уважения, ошибочно принимая клуб за бордель, навсегда закрыт путь обратно.
— Сурово, — не думала, что она такая принципиальная, — но справедливо.
— Верно, — ее будто порадовала мое полное одобрение. И это разожгло ее интерес к моей персоне. Она, как хищник на охоте, почувствовала запах крови и пошла по кровавым следам: — Какой секс вы предпочитаете?
— Зависит от настроения, — обошлась туманно неопределенностью, — всё есть в моей анкете.
Но ее не устраивали общие фразы — она хотела играть:
— Хочу услышать от вас лично, — подалась вперед. — Расскажите о вашем самом ярком оргазме. Нынешний ваш любовник доставлял вам удовольствие?