Папаша напрокат

Чемберлен Диана

Он продолжал убеждать себя, что поступает правильно. Это нелегкий путь, но верный. Ребенок его. Он достаточно долго смотрел на фотографию, чтобы последние сомнения исчезли. А раз девочка его дочь, то он должен сделать все, чтобы помочь ей. И никаких отговорок.

Всю неделю, с того вечера, когда Бетани принесла фотографию, он не виделся и не говорил с ней. Она оставила несколько сообщений на его автоответчике, и Дилан сделал то же самое, старательно выбирая время таким образом, чтобы Бетани наверняка не оказалось дома. Дилан боялся, что она снова начнет

расспрашивать его об Эмме. Это не значило, что он что-то скрывал от Бетани. Он просто не хотел углубляться во все это. Он скучал по Бетани, но не собирался встречаться с ней до тех пор, пока ситуация не прояснится окончательно. И Дилан отправился развлечься с другой женщиной. Он знал, что ей хочется хорошо провести время, и совершенно незачем усложнять жизнь ни ему, ни себе.

Никогда раньше Дилан Гир не бывал у психотерапевта. Сразу после авиакатастрофы от него этого потребовали, но ему хватило одной беседы, чтобы уйти из кабинета врача и из авиакомпании в один и тот же день. Ему казалось смешным и нелепым предполагать, что разговорами ему можно помочь. Трепом Кэти не вернешь.

Распахнулась дверь, ведущая в коридор, и на пороге появилась Лаура Брендон. Дилан заметил, как облегченно разгладилось ее лицо, когда она его увидела, словно она не ждала его здесь встретить.

– Привет, – поздоровался Дилан и встал. Лаура раскраснелась и казалась хорошенькой. Он понял, что могло привлечь его к ней на той вечеринке. В длинных темных волосах сверкали золотистые нити, а карие глаза были большими, затененными длинными ресницами. Эмма была больше похожа на него, чем на мать.

– Спасибо, что согласились прийти, – поблагодарила его Лаура.

– Не за что. – Дилан хотел снова сесть, но тут в приемную вошла еще одна женщина.

– Здравствуйте, Лаура, – сказала она и протянула руку Дилану. – Меня зовут Хизер Дэвисон. А вы, вероятно, Дилан?

– Да. Здравствуйте. – Он пожал ей руку, удивленный. Хизер была похожа на подростка. Волосы убраны в конский хвост, розовая футболка и комбинезон цвета красного вина.

Все трое вошли в кабинет Хизер. Психотерапевт устроилась в большом кожаном кресле, а Дилану и Лауре пришлось довольствоваться креслами, напротив стоящими под прямым углом друг к другу. Дилану было странно сидеть рядом с Лаурой, как будто они были супружеской парой.

– Что ж, Дилан, – обратилась к нему Хизер, – должна признаться, вы заслужили мое уважение тем, что пришли сюда. Для этого нужно мужество.

Он неловко заерзал в своем кресле.

– Сейчас я не чувствую себя особенно мужественным, – признался он.

– И что же вы ощущаете? – спросила Хизер.

– Мне… страшно, – сказал Дилан, и обе женщины улыбнулись его искренности.

– Я рада видеть вас, – продолжала Хизер, – но я хочу убедиться, что вы понимаете всю сложность ситуации, прежде чем вы примете решение, которое отразится на всей вашей дальнейшей жизни. И на жизни Эммы тоже.

Дилан сглотнул. Кто бы мог подумать, что он будет так нервничать?

Хизер подалась вперед.

– Вы можете войти в жизнь Эммы только при двух

условиях. Во-первых, Лаура должна согласиться на это, и согласиться охотно. И во-вторых, вы должны быть совершенно уверены в том, что готовы связать свою судьбу с Эммой. Одного отца она уже потеряла, и это заставило девочку спрятаться в раковину. Травма от потери второго отца может стать для нее роковой.

Теперь она говорила как настоящий психотерапевт, и Дилан, забыв о легкомысленном комбинезоне и детской футболке, кивнул.

– Я это понимаю, – ответил он. – Но я никак не могу понять, что на самом деле происходит с Эммой. Лаура сказала мне, что девочка перестала разговаривать после смерти отца.

– Да, – подтвердила Хизер. – Эмма не только перестала разговаривать, но и регрессировала вообще. Она стала очень прилипчивой, так, Лаура? – Та медленно опустила голову в знак согласия. – Эмме становится не по себе в присутствии мужчин. Она их боится. И именно поэтому я хочу понять, что вы за человек и сможете ли вы помочь ей. Эмма считает всех мужчин злыми, враждебными существами. Вам придется следить за собой и не выходить из себя, если она рядом.

Дилан снова кивнул. Что случилось с девчонкой?

– Эмма также страдает от ночных кошмаров, – продолжала Хизер, – во всяком случае, мы считаем, что это так. Трудно узнать наверняка, раз девочка ничего не говорит. Она писается по ночам, хотя последние два года с ней никогда такого не случалось.

– Но почему? – спросил Дилан. – Многие дети теряют отцов.

Хизер повернулась к Лауре:

– Дилан знает, как умер Рэй? Лаура покачала головой.

– У меня не было случая рассказать ему, – пояснила она.

Дилан напрягся. Он не ожидал услышать ничего хорошего.

Лаура посмотрела на него:

– Мой муж покончил жизнь самоубийством. Меня не было дома, когда это случилось. Предполагалось, что Рэй присмотрит за Эммой. Он застрелился в нашей спальне. Когда я вернулась домой, то нашла Эмму внизу. Она сидела на лестнице. У нее была истерика. Я не могла ее успокоить. Не знаю, видела ли она, как Рэй застрелился, или она поднялась в спальню потом и увидела труп. С тех пор она так и не пришла в себя.

Дилан заметил, что в темных глазах Лауры заблестели слезы. Не только Эмму напугало самоубийство Рэя.

– Господи, – выдохнул Дилан, – это было жестоко с его стороны, покончить с собой, когда она рядом.

– Рэй страдал от очень сильной депрессии, – Лаура постаралась оправдать поступок мужа, – а, насколько я знаю, люди в таком состоянии не могут мыслить здраво. Она словно пыталась защищать погибшего мужа, и Дилан сразу пожалел, что нельзя взять свои слова обратно.

– Рэй действительно страдал от депрессий большую часть своей жизни, – сказала Хизер, не сводя глаз с Дилана, – но Лаура испытывает острую потребность защищать его. Да, Рэй сделал немало хорошего в своей жизни, но, насколько мне удалось выяснить, он не был любящим и внимательным отцом для Эммы. – Она посмотрела на Лауру, прося прощения за то, что пришлось обнародовать этот факт.