Папенькина дочка
Шрифт:
— Да, это не дом — это хоромы.
Он стоял в глубине двора в тени деревьев каштана, черемухи, яблонь, слив, вишен. Здание было шикарным, воздвигнуто из камня на четыре окна, крытое железом.
— Ну, вот мы и пришли, — сказал я, открыл калитку и вошел во двор. Все последовали за мной. Я поставил большой коленкоровый чемодан на ступени крыльца. Дверь тут же распахнулась, и на пороге показался отец. Он окинул нас всех своим взглядом, поприветствовал и принялся помогать, вносить вещи в дом.
— На пороге, — бросил он реплику, — знакомиться не будем! Заходите в дом.
— Хорошо-хорошо! — ответил ему Филипп Григорьевич.
Наш
Мой отец Николай Валентович по праву хозяина провел гостей в зал, представил им мою мать Любовь Ивановну и сам познакомился с Филиппом Григорьевичем и Марией Федоровной. Затем он усадил гостей на кожаный диван. Я и Светлана уселись рядом, на легкие венские стулья.
Я, при знакомстве Николая Валентовича с Филиппом Григорьевичем заметил, что напор отца Светланы несколько спал. Мой тесть разительно отличался от того мужчины, с которым я виделся в поселке. Рядом с моим родителем Филипп Григорьевич был, как колхозник рядом с председателем, как рабочий перед директором завода — он проигрывал. Мой отец красовался в черном шикарном шерстяном костюме. На нем была рубашка, галстук — все это отца возвышало. В своем, пахнущим нафталином одеянии, Филипп Григорьевич не котировался. Он долго мялся, и не знал, что сказать. Мне его даже стало жалко.
Но это его состояние было временным. Лишь только мой отец заметил на лацкане пиджака у Филиппа Григорьевича планку наград, не так давно был праздник — день Победы и мой тесть не успел, наверное, ее снять, так и красовался — все резко изменилось. Николай Валентович сам помог бывшему солдату восстановить утерянное равновесие.
Николай Валентович любил предаваться воспоминаниям о тяжелых годах войны, хотя на фронте побыл всего немного. Только в сорок третьем году он вырвался на передовую. Отца не отпускали из-за его должности — она была значимой. Николай Валентович работал заместителем директора завода, слился с ним и в тылу без него, ну никак нельзя было обойтись. Обошлись. Не зря говорят, что не заменимых людей, не бывает. Любого можно заменить.
— Ты, на каком фронте воевал? — спросил отец, обращаясь к нему на «ты». Он не хотел обижать свата — раз породнились, значит теперь свои, не чужие и «выкать» не следует.
— Я, на втором украинском! — сказал мой тесть.
— И я там же! — ответил мой родитель. — Может статься, что мы где-нибудь и встречались?
— Может-может! — ответил Филипп Григорьевич и продолжил:
— Был у меня один забавный случай в жизни. Тогда наша батарея, то продвигалась вперед, то отходила назад. Для выяснения обстановки я и еще один мой солдатик отправились за «языком». Здоровенного немца взяли, еле тащили, и представляешь, напоролись на одного своего. Он занимался отправкой какого-то заводика — задержался и оказался у фашистов в тылу. Обрадовался, что на своих напал. Чуть ли не руки нам целует. Ну, мы и его прихватили с собой.
Этот проклятый немец вел себя вначале спокойно, а потом выбрал удобный момент, вырвал у штабиста пистолет, тот его очень уж не по-военному держал в руках и как врежет в моего солдатика. Хорошо, что я не оплошал — тут же на немца навалился и выбил у него из рук оружие, а затем и этот штабист помог мне. А иначе, что делать? — спросил Филипп Григорьевич. — Товарищ ранен, истекает кровью, забинтовали кое-как, нужно его нести. А как понесешь? Здоровенный немец «на руках». Я подумал и решил немца «убрать». Шуму мы много наделали. Стрелять — нельзя. Тут речушка маленькая протекает — ручей. Воды — курица перейдет, ног не замочит. Штабист догадался — выкопал ямку в воде. Я, немца головой туда…. И утопили.
Отец сидел сам не свой. После, когда я оказался с ним наедине он недоуменно покачал головой и сказал:
— Неужели я раньше встречался с Филиппом Григорьевичем? Не может быть!
Неизвестно, сколь долго бы Филипп Григорьевич и мой отец предавались воспоминаниям о войне, если бы не моя мать Любовь Ивановна. Она не выдержала первой:
— Мужчины, довольно! Ну что вы все о войне. Она — далеко в прошлом. Да и не это у нас сейчас главное. Вы совсем забыли о наших детях. Нужно что-то же решать. — После слов матери, тут же в разговор влезла Мария Федоровна:
— Я, пойду распаковывать вещи! — сказала она, — распотрошу большой коленкоровый чемодан.
— Мы! — продолжила Зорова, — хотя люди и не богатые, но это — все приданное. Как положено! Белье, посуда и еще всякая всячина.
— Хорошо-хорошо! — сказал Николай Валентович, — но мы должны сейчас решить не это, — мой отец немного помолчал, осмотрел всех добродушным взглядом и продолжил:
— Филипп Григорьевич и Мария Федоровна, я думаю, вы меня поймете: жена должна жить у мужа. Так было всегда. Муж вашей дочери — мой сын. Андрей — встань. Он живет вот в этом доме, и отец обвел комнату рукой. — Дом, я бы сказал, неплохой — большой и вместительный — места хватит. У Андрея есть отдельная комната, будет тесно еще одну выделим. Я и Любовь Ивановна говорим Светлане — Добро пожаловать!
После нам был устроен стол. Я оббежал своих друзей, и кого можно было застать дома, пригласил в гости. Состоявшееся застолье можно было назвать нашей второй свадьбой. Нам даже кричали: «горько» и требовали, чтобы мы целовались. Мы не упрямились. Я мельком увидел, что у моей матери Любовь Ивановны напряжение несколько спало. Она отошла и приняла нашу — ту свадьбу, благодаря этой в нашем доме. Все прошло на высшем уровне.
7
Мы устроились неплохо. Моя комната располагалась несколько в стороне от спальни родителей. Я и Светлана не были у моих родителей — Любови Ивановны и Николая Валентовича на глазах. При желании мы могли с ними даже не встречаться. Так порой и происходило. Это в том случае если мы никуда не спешили. Отец уезжал чуть свет — у Николая Валентовича дорога занимала много времени, он всегда торопился, а мать, хотя и работала недалеко — тут же в городке на машиностроительном заводе, дома также не рассиживалась.
Нам нравилось проводить дни в безделье. Правда, мы понимали, что уже очень скоро должны будем задуматься о своем будущем. Оно — это время было не за горами.
Моя жена Светлана намеревалась получить диплом техника-технолога и пойти работать на машиностроительный завод, туда, где работал ее брат Алексей и моя мать. Мне, мое будущее виделось иным. Я по совету своего физорга и с его помощью надеялся после получения диплома остаться в техникуме. Олег Анатольевич Физурнов мне предлагал место преподавателя физкультуры.