Папенькина дочка
Шрифт:
Я тут же бросился на вокзал. Сердце, отчего то мне подсказывало: встречу Светлану, все будет хорошо!
Так и случилось. Я в ее зеленых глазах увидел радость. Она мелькнула и погасла. Девушка тут же принялась прятаться за людей, но не смогла. Я видел ее везде, шел прямо к ней. Она пыталась убежать. Не убежала. Ее подвели ноги. После она мне сообщила: «Я, чуть было не упала. Они словно остолбенели».
Я торжествовал. Подскочив к Светлане, я, тут же, не размышляя, обнял ее и принялся целовать. Она сразу же обмякла
— Я так и знала, что у меня ничего не получиться. Я все-таки тебя люблю. Сильно-сильно! — прошептала девушка. — А ты и рад, — добавила она: — Пользуешься моей слабостью.
Не знаю, как случилось, но мы осознали тогда все, когда ехали в автобусе в поселок — туда к Светлане. Девушка бросилась к водителю, хотела вдруг остановить старенький «пазик», но я не дал ей.
— Не нужно, — сказал я, — так, наверное, и должно быть. Зачем что-то менять, не удастся.
Было лето. Погода прекрасная. Мне было приятно выехать за город. Я не боялся того, что меня ожидало. Будет желание, возможность, вернусь. Нет, ну и ладно где-нибудь у Светланы переночую. Не выгонят же.
Филипп Григорьевич, пусть наша встреча и не была хорошей, меня называл женихом, а раз я жених, будь добр, прими.
События, произошедшие после со мной и Светланой, меня шокировали, да и не только меня… Мой отец Николай Валентович, узнав о случившемся, просто прыгал от удовольствия:
— Мать, ты посмотри на нашего сына! Ты, что мне говорила, вспомни… Да он же меня перещеголял.
Отец просто изгалялся надо мной, едва до него дошло то, что я вдруг неожиданно там, в поселке женился на Светлане.
Данное событие произошло на следующий день после нашего приезда. Подтолкнул меня к женитьбе Филипп Григорьевич.
— Я вижу, вы друг без друга не можете, — сказал он. — Ну-ка давай свой паспорт.
Я безропотно достал из кармана документ и отдал ему. Он покрутил его, полистал, затем потребовал паспорт у Светланы забрал и скрылся за дверью.
Мы недоумевали, куда он побежал. Филипп Григорьевич вернулся минут через двадцать.
— Так, быстро прихорашивайтесь. Я уже договорился. У меня в Загсе знакомая есть, да ты ее знаешь, — сказал он Марии Федоровне, своей жене.
— Да, как ты смел! — не выдержав, закричала, обычно спокойная тихая женщина. — Ты у них спросил?
— Нет, не спросил, но сейчас вот и спрошу! — ответил Филипп Григорьевич и повернулся к нам лицом:
— Ребята, вы согласны пожениться? Жених, твое слово!
— Да! — сказал я.
Светлана взглянула на меня и кивнула головой.
Этого оказалось достаточно. Тут же возле нас появились совершенно незнакомые для меня люди. Был и друг Филиппа Григорьевича однополчанин отец Татьяны Полнушки, мне о том шепнула Светлана. Мне было интересно на него посмотреть и найти между ними черты сходства.
Нам, нашли свидетелей: ко мне подошел парень и представился, назвав имя, затем вскоре я увидел в доме молодую женщину. Это была бывшая подруга Алексея, брата Светланы. Он с нею дружил с детства. Многие недоумевали — отчего это Алексей в свое время не взял девушку замуж.
— Я, Людмила! — сказала женщина и, взглянув на меня, протянула руку. Я пожал ее. Тут же к ней протиснулся через толпу взрослых, мальчик, лет десяти. Он со слезами на глазах принялся просить:
— Мам, ты скоро? Пошли домой! Я боюсь Киргиза!
— Не бойся сынок! Дядя Филипп, не страшный. Иди, к бабушке Паше, иди, меня не дожидайся, — сказала женщина. Я освобожусь и приду.
— Это мой сын Гриша, — тут же объяснила мне Людмила. — Мальчик уже большой, но всего боится. А Филиппа Григорьевича, так до безумия. Я, после слов Людмилы иначе взглянул на мальчика. Мне отчего-то запомнились глаза Гриши. Он смотрел исподлобья печальным взглядом, словно заглядывал далеко в будущее и ничего хорошего в нем для себя не находил. Таких неуверенных в себе ребят, обычно, находят более сильные, и подминают их под себя, затем пользуются ими.
Бракосочетание прошло быстро — заняло пятнадцать-двадцать минут не больше. Я, Светлана, Алексей, Людмила и еще наш свидетель появившись в Поселковом Совете, тут же были встречены знакомой Филиппа Григорьевича добродушной женщиной лет сорока. Она провела нас в комнату и принялась оформлять бумаги. Я со Светланой написал заявление, в нужных местах мы расписались и нам выдали свидетельство — коричневую корочку при нас заполненную.
Мария Федоровна с бабой Пашей в это время накрыли на стол.
Алексей, когда мы шли расписываться и возвращались назад, толкал меня постоянно в бок и говорил, говорил: «Я, как чувствовал — нужно ехать домой и не зря, попал в самый раз».
Людей на свадьбе собралось немного. Чуть более десяти человек. Я запомнил что-то кричащего Филиппа Григорьевича с бутылкой водки, брата Светланы — Алексея со стаканом в руке, его бывшую зазнобу Людмилу, бабу Пашу. В кутерьме неожиданного для всех мероприятия, я, сидя за столом, на одном из лучших, имеющихся в доме стульев, не раз слышал тонкий, прорывающийся сквозь шум голосок Марии Федоровны:
— Нехорошо все это. Нужно было приготовиться. Вызвать отца и мать Андрея. Мы их ведь совсем не знаем.
— Не боись мать, узнаем! — на возражения Марии Федоровны отвечал Филипп Григорьевич, пока мог отвечать, после он напился и свалился на пол.
Алексей также не удержался, и как его не уговаривала Светлана, не внял ее увещаниям. Его глаза, словно гвозди, были вбиты в Людмилу. Он пил и смотрел на нее, пил и смотрел. Она тоже пила и пыталась не отстать от Алексея. Из-за нее брат Светланы вдруг поцапался с внезапно протрезвевшим отчимом.