Папство и крестовые походы
Шрифт:
Хронисты первого крестового похода повествуют, например, о чуде «святого копья», совершившемся в осажденной Антиохии. Особенно подробно рассказывает эту историю, позволяющую составить представление о тех методах религиозного обмана, к которым обращались иные духовные пастыри крестоносцев, Раймунд Агильерский, капеллан графа Тулузского, в «Истории франков, которые взяли Иерусалим» [31] .
Провансальский крестьянин Петр Варфоломей, сообщил как-то графу Раймунду Тулузскому, что получил от апостола Андрея, явившегося ему во сне, указание о местонахождении «святого копья», которым, по евангельскому мифу, римский воин ударил в бок распятого Христа: копье зарыто в антиохийской церкви святого Петра, и, если крестоносцы сумеют овладеть им, то они — такова небесная воля, высказанная апостолом, — избавятся от всех напастей. Граф Тулузский, рассказывает хронист, приказал произвести в соответствующем месте розыски, и в результате реликвия действительно была обнаружена: слова апостола сбылись!
31
Сами
По рассказу летописцев, это событие сыграло чуть ли не решающую роль в последовавшей затем победе крестоносцев над Кербогой.
Как показал еще в конце прошлого века немецкий исследователь К. Клайн, тщательно проанализировавший текст хроники Раймунда Агильерского, чудо «святого копья» было заранее подготовлено графом Тулузским и его приближенными, в том числе самим автором хроники. Им пришлось приложить немало усилий к тому, чтобы убедить в чудесном и сверхъестественном характере всего происшедшего тех, кто отказывался поверить фантастическому рассказу провансальского крестьянина, отказывался видеть реальную связь между находкой «святого копья» и апостольским «пророчеством». А сомневавшихся в правдоподобности этой истории оказалось довольно много: слишком явным был искусственный характер всего происшествия. К тому же вскоре выяснилось, что Петр Варфоломей солгал, сказавшись неграмотным, тогда как на самом деле он, хотя и плохо, но знал латынь. Даже папский легат Адемар де Пюи и еще кое-кто из духовенства высказали недоверие к «святому пророчеству», не говоря уже о таких вождях, как Боэмунд Тарентский, который попросту высмеял проделку своего соперника, — Раймунда Тулузского [32] .
32
Позднее Петр Варфоломей не раз объявлял крестоносцам о новых и новых видениях апостолов Любопытно при этом, что в одном из них святой Андрей якобы советовал крестоносцам отдать Антиохию Боэмунду. видимо, последний сумел воспользоваться «даром ясновидения» этого крестьянина в своих интересах. В апреле 1098 г., когда Петр Варфоломей сообщил об очередном апостольском пророчестве, ему было выказано такое недоверие, что пришлось устроить ясновидцу «испытание огнем», в результате чего виновник находки «святого копья» спустя 12 дней скончался от ожогов.
Такими и подобными методами предводители крестоносцев, церковные и светские, старались укрепить в своей армии волю к продолжению похода, поднять настроение голодного и деморализованного воинства.
В конце концов крестоносцам удалось выйти из затруднений и одержать верх над значительно превосходившей их по численности армией Кербоги. Организатором этой победы вновь выступил Боэмунд, которому князья вынуждены были, несмотря на все свое нежелание, вручить на две недели верховное командование. Но едва ли не решающую роль в успехе крестоносцев сыграли раздоры сельджукских командиров друг с другом, отражавшие вражду Мосула с другими мусульманскими княжествами. Крестоносцы ничего не знали об этих раздорах: еще 27 июня они завязали с Кербогой переговоры о снятии осады с Антиохии (между прочим, одним из уполномоченных, посланных к сельджукам, был Петр Пустынник). Переговоры оказались безрезультатными, и на следующий день Боэмунд, разделив предварительно армию крестоносцев на шесть отрядов, повел их в атаку. Ободренные религиозными пророчествами и находкой «святого копья» (во время атаки его нес, как знамя, Раймунд Агильерский, упоминающий об этом в своей хронике), крестоносцы обрушились на противника как раз в тот момент, когда некоторые сельджукские полководцы покинули Кербогу: в их числе был и дамасский эмир Дукак, как раз в это время уведомленный о том, что в Палестину готовятся вторгнуться египетские войска. Среди сельджуков вспыхнула паника. Вскоре они были обращены в беспорядочное бегство. В этот момент пала и городская цитадель: ее осаждал отряд графа Тулузского, но командир цитадели сдался прибывшему вскоре Боэмунду, с которым, видимо, предварительно была достигнута договоренность о сдаче.
Разбив врагов, крестоносцы основательно разграбили лагерь Кербоги. Как рассказывает летописец, женщинам, оказавшимся в лагере, благочестивые христиане «не причинили никакого вреда, кроме того, что пронзили их животы мечами».
Увенчав таким достойным образом свои подвиги, крестоносцы всецело посвятили себя грабежам и диким оргиям, которые устраивались после всякого удачного набега на окрестные селения.
Основание Антиохийского княжества. Поход продолжается. Крестоносцы на полгода застряли под Антиохией. Одним из предлогов этой задержки было желание избежать невыносимой жары. К тому же в городе разразилась эпидемия, и было опасно оставаться в его стенах. Воспользовавшись этим, главари войска удалились временно в соседние области, чтобы попытаться закрепить там свои завоевания. Они вернулись в Антиохию уже к осени 1098 г. Но и после этого крестоносные отряды еще долго стояли на месте. В оправдание задержки предводители сочинили специальное послание папе — в этом послании они приглашали самого римского первосвященника возглавить воинов божьих. Теперь нужно было подождать ответа, и князья под этим предлогом мешкали с отправлением в дальнейший путь. Действительной же причиной задержки было то, что после завоевания Антиохии между предводителями крестоносцев начались раздоры. Кому владеть городом? Главными претендентами на Антиохию были, конечно, Боэмунд Тарентский и Раймунд Тулузский. Соперники готовы были уже поднять оружие друг против друга, однако до вооруженного конфликта дело не дошло.
Большинство сеньоров не склонно было принять точку зрения графа Тулузского, со странным упорством требовавшего передачи Антиохии византийскому императору.
Алексей Комнин, вассалом которого Раймунд IV в свое время отказался стать, и сам не терял времени. Пока крестоносцы совершали свой марш в Сирию, он использовал затруднительное положение сельджуков, скованных войной с западным рыцарством. Алексей I отнял у них и вернул империи многие города на малоазиатском берегу (Смирну, Эфес) и некоторые внутренние области малоазиатского полуострова (Фригию). Считая дело крестоносцев безнадежно проигранным (беглецы из-под Антиохии, которых греки встретили у Филомелия, приносили дурные вести), византийское правительство отказалось помогать крестоносцам. Эта политика Византии повысила шансы Боэмунда в распре с Раймундом Тулузским. Большинство крупных сеньоров встало на его сторону. В конечном счете Антиохия досталась князю Тарентскому.
Так в 1098 г. было основано второе крупное владение крестоносцев — княжество Антиохийское. Новоиспеченный князь Боэмунд Антиохийский, добившись своего, перестал помышлять о продолжении похода. «Святая земля» не интересовала этого крестоносца: он нашел свою «святыню», где можно было поживиться вдосталь.
Раймунд, впрочем, тоже не торопился покинуть Антиохию, в которой он занял дворец аль-Ягысьяни, дабы не терять из виду своего соперника. Другие вожди крестоносцев, со своей стороны, с увлечением предавались грабежам и захватам в близлежащих к Антиохии районах и не спешили к официально намеченной цели, к Иерусалиму.
Захватнический характер феодального крестового похода выявлялся все более отчетливо. После взятия всякого мало-мальски значительного селения между главарями грабительского войска разгорались ожесточенные распри по поводу обладания завоеванным. «Всякое место, которое отдавал нам бог, — пишет хронист, — вызывало спор». Каждый стремился опередить других крестоносцев при захвате сирийских деревень, крепостей, городов. Львиная доля добычи доставалась сильнейшим из феодалов.
Жестокая грызня произошла из-за сирийской крепости аль-Маарры (к югу от Алеппо), к которой двинулись поздней осенью 1098 г. отряды Раймунда Тулузского. Боэмунд не хотел уступать сопернику эту важную крепость и поспешил вслед за ним, так что взята она была одновременно нормандцами и провансальцами в начале декабря. Город был беспощадно разграблен. «Всякий, кто находил в домах какое-нибудь добро, присваивал его», — повествует хронист с невозмутимым спокойствием, словно не замечая, как не вязалось поведение рыцарей креста с христианской заповедью «не укради». Особенно отличился в аль-Маарре Боэмунд: он приказал жителям собраться в одном месте с женами и детьми, после чего «отобрал у них все, что имели, — золото, серебро и различные драгоценности, которые были при них». Не менее разнузданным было и поведение его соперника, который пытался захватить в свои руки командование всей армией. С этой целью властолюбивый граф Тулузский предложил крупные суммы денег другим князьям: Готфрида Бульонского и Роберта Нормандского он рассчитывал купить за 10 тыс. солидов, Роберта Фландрского — за 6 тыс., Танкреда — за 5 тыс. и т. д. Разумеется, Боэмунду такого рода предложения не были сделаны. Но и другие князья отклонили взятку.
Все эти факты еще раз говорят о том, что никакого более или менее прочного единства в феодальном войске Запада не было, тем более — единства, продиктованного будто бы какими-то высокими целями крестового похода.
Было единство грабителей, но оно, естественно, носило крайне поверхностный характер и легко распадалось, когда низменные, корыстные, захватнические интересы крупнейших сеньоров, предводителей крестоносных банд, сталкивались друг с другом.
Социальные противоречия в армии креста. В войске первого крестового похода, чем дальше, тем сильнее проявлялись и гораздо более глубокие противоречия — классовые.
Стремления крестьян, которых было немало в феодальном войске, и стремления сеньоров решительно расходились между собой. С одной стороны, было освободительное в своей основе движение крепостных, с другой — движение чисто захватническое, феодальное. Хотя внешне знать, рыцари и беднота выступали под единым, религиозным флагом, но по своей сути никакой общности целей западные крестоносцы не имели. Феодальные верхи преследовали свои классовые интересы. Они были мало озабочены участью бедняцкой массы. И народ это чувствовал.
Бедняки, как из крестьян, так, частично, и из безземельных рыцарей, оказавшихся во время похода довольно близкими по положению к крестьянам, не испытывали с самого начала особого доверия к главарям похода.
Трудности войны углубили пропасть между бедняками и феодальными сеньорами. Знатные крестоносцы во время похода умножили свои богатства. Знать не стеснялась использовать в целях личной наживы и затруднения, с которыми столкнулись рядовые крестоносцы. Лица, близкие к Раймунду Тулузскому, тайком убивали лошадей и продавали конину голодавшим воинам по спекулятивным ценам. Гвиберт Ножанский пишет об огромных богатствах одного предводителя крестоносцев, накопленных в походе.