Папство и крестовые походы
Шрифт:
Тем не менее, дальнейший переход крестоносцев (к Иконию, затем — Ираклии) через горные, подчас безводные местности, при палящей июльской жаре оказался нелегким.
Не только зной изнурял крестоносцев. Сельджуки постарались затруднить продвижение противника. Мосты через реки разрушались; колодцы приводились в негодность. Многие области были опустошены, и подчас рыцарям приходилось испытывать острый недостаток в продовольствии и воде. От нехватки воды гибли кони. Одним рыцарям пришлось спешиться, другие пересели на волов, погрузив снаряжение в повозки, запряженные козлами, овцами и даже собаками.
Однако жажда завоеваний оказалась сильнее всех препятствий. Рыцари устремились за добычей, стараясь наверстать упущенное в Никее. Золото и серебро — вот что прежде всего слепило глаза «спасителям гроба господня». Что значил по сравнению с этим блеском жар солнца, изнурявший и людей, и лошадей? Накануне битвы при Дорилее Боэмунд Тарентский для поднятия боевого духа
Попав в Малую Азию, сеньоры с жадностью кинулись на завоевание земель.
В сентябре 1097 г. главные силы крестоносцев направились от Ираклии на северо-восток, в обход горной цепи Тавра, через Кесарию, Коману, Коксон — к армянскому городу Марашу. Избрать этот путь рекомендовал крестоносцам предводитель византийского отряда, участвовавшего в походе, — Татикий. Византийские политики преследовали свои цели: в данном случае речь шла о том, чтобы попытаться вернуть под власть империи армянских князей, которые только формально считались подчиненными Константинополю. Главари крестоносцев согласились последовать совету Татикия, так как дорога, которую он указывал, была все же менее опасной по сравнению с другой, проходившей горами Тавра и ведшей затем через сирийские горные проходы в долину реки Оронта. Это была очень узкая и в дождливое время года труднодоступная дорога.
Однако некоторым предводителям крестоносцев совет Татикия пришелся не по душе: они не могли забыть коварства Алексея Комнина при взятии Никеи и, подозревая греков в новых «изменах», решили действовать по-своему. Отряды, которыми командовали Балдуин, брат Готфрида Бульонского, и Танкред, вскоре по выходе из Ираклии отделились от остальных и круто повернули на юг, в армянскую Киликию. Каждый из этих предводителей (у одного было около 2500, у другого — 300 воинов) стремился как можно скорее стать владетельным князем, подчинить себе земли и города в этой стране.
Обуреваемые жаждой богатства, оба феодальных хищника в сентябре 1097 г. вступили здесь в ожесточенную распрю друг с другом из-за города Тарса. Первоначально Балдуин предложил Танкреду совместно ограбить... христианское население Тарса. «Ворвемся туда вместе и ограбим город, и кто сможет получить больше — получит, кто сможет больше взять — возьмет», — так пишет хронист об их замыслах. Но эти планы были быстро оставлены. Город достался сперва племяннику Боэмунда Тарентского, однако затем перешел в руки Балдуина, отряд которого, при поддержке морского пирата Гвинимера Булонского [25] , выбил Таниреда из города. Танкред не растерялся: он набросился на другие города Киликии — Адану, Мамистру... Затем, чтобы отомстить за Тарс, нормандец напал на рыцарей Балдуина, но баталия оказалась неудачной для мстителя — кое-кто из его командиров даже попал в плен к Балдуину.
25
Экипаж его кораблей состоял из датчан, фламандцев и фризов.
Некоторые современные зарубежные ученые пишут о замечательном единодушии, якобы царившем среди крестоносцев. Они рисуют первый крестовый поход как результат единого порыва, слившего будто бы в одном благочестивом стремлении западных сеньоров и рыцарей из разных стран [26] . Уже начальные события этого грабительского предприятия ясно показывают, что нет никаких оснований видеть в крестовом походе выражение единства христианского Запада в борьбе с мусульманским Востоком. Если что-либо и соединяло феодалов, то, в первую очередь, это были отнюдь не помыслы о религиозных святынях, а общность захватнических намерений крестоносцев. Такое единство не могло быть ни длительным, ни прочным. Свидетельством тому являются не только распри Балдуина и Танкреда в Киликии, но и конфликты, наметившиеся в это же время и в главной армии крестоносцев. В то время, как войско Боэмунда, выйдя из Команы, пустилось преследовать остатки разбитой армии эмира Данишмендидского [27] , граф Раймунд Тулузский, прослышав, будто турки оставили Антиохию, срочно выслал вперед отряд в 500 рыцарей, чтобы овладеть ею, пока не поздно. Слух об уходе сельджуков из Антиохии оказался ложным. Но, когда Боэмунд узнал о поведении Раймунда, он, по рассказу хрониста, впал в неописуемую ярость. С этого времени между князем Тарентским и графом Сен-Жилля, двумя самыми видными вождями крестоносного воинства, началась не затухавшая более вражда.
26
Так, в своем «Введении» к докладам о крестовых походах, опубликованным в «Трудах» X Международного конгресса историков, П. Руссэ утверждает, что первый крестовый поход, явился демонстрацией «веры и единства Запада» («Relazioni», vol. III, p. 545—526)
Распространяя это представление на крестовые походы в целом, А. Ваас заявляет, что они якобы принесли Западу сознание общности интересов, независимо от границ владений того или иного сеньора и его национальной принадлежности (A. Waas. Religion, Politik und Kultur in der Geschichte der Kreuzzuge. Ук изд, стр 236). Стремление затушевать распри в армии крестоносцев первого похода заметно и в американской «Истории крестовых походов» (A History of the Crusades, vol. I, p. 298—299).
27
Данишмендиды — сельджукская феодальная династия, владевшая рядом крупных городов в Каппадокии (Сивас, Кесария и др.).
Между тем главные силы крестоносцев миновали Коксон. По не совсем ясным причинам они сошли с первоначально намеченного маршрута и двинулись к Марашу по высоким («дьявольским», как выражаются хронисты) горам Анти-Тавра, где даже в лучшее время года условия для перехода были мало благоприятными. А теперь уже стоял октябрь. Хлынули дожди: узенькие горные тропки размыло водой. Пришлось карабкаться по ним, то поднимаясь круто вверх, то скользя вниз по обрывам. Нередко и люди, и лошади срывались в глубокие пропасти. Та же участь постигала и вьючных животных. Их пробовали связывать вместе, но это не помогало: увлекая друг друга, они то и дело падали в бездну. Подчас рыцари, утопавшие в грязи, бросали свое тяжелое снаряжение, если не удавалось сбыть его пехотинцам. «Рыцари стояли повсюду печальные, били себя от чрезмерной печали и горя, не зная, что будет с ними самими и их оружием, продавали свои щиты и наилучшие кольчуги со шлемами за три или пять денариев, или сколько кто мог получить. Не сумевшие продать, даром бросали их прочь и шли», — вспоминал впоследствии об этом времени летописец Боэмунда.
Поздней осенью 1097 г. войско крестоносцев прибыло в Мараш. Сюда же явился и Балдуин с оставшимися у него рыцарями. Раздоры с Танкредом подорвали престиж Балдуина среди крестоносцев, и он поспешил уйти из Киликии. Однако неуемный захватчик пробыл в Мараше лишь два дня, после чего направился дальше на восток — к Евфрату. Он захватил здесь крепости Телль-Башир и Равендан, а в начале 1098 г. хитростью и силой завладел богатым армянским городом Эдессой, крупным центром ремесла и караванной торговли, лежавшим на пути из Месопотамии в Сирию [28] .
28
Сельджуки завоевали Эдессу в 1087 г.
Утвердившись в Эдессе и сблизившись с частью армянской знати, Балдуин стал всячески притеснять жителей города и окрестных земледельцев, обогащаясь за их счет. По призыву Балдуина в Эдессу помчались и некоторые другие сеньоры, оставившие всякую мысль о Иерусалиме; больше всего их манили богатства Эдессы. По словам одного хрониста, Балдуин «каждый день расточал много подарков золотыми безантами, талантами, серебряными сосудами», — т. е. самым откровенным образом грабил город. Его приспешники расхищали земли, должности, деньги. Армяне, притесняемые и унижаемые крестоносцами, уже в декабре 1098 г. подняли восстание, во время которого искали помощи у сельджуков. Руководители восстания были схвачены и по приказу Балдуина казнены, а имущество их отдано франкским рыцарям. Многие участники волнений были заключены в темницы; некоторым из состоятельных людей удалось освободиться за огромный выкуп (от 20 до 60 тысяч безантов за человека). Власть Балдуина в Эдессе отныне держалась исключительно на терроре против единоверцев-армян, на пытках и истязаниях.
Так, разбойничьим путем было положено начало первому государству крестоносцев на Востоке — графству Эдесскому.
Выразительно пишет об утверждении здесь западных феодалов армянский хронист Матвей Эдесский: «И подобные неисчислимые и неслыханные дела они совершали ради грабежа сокровищ, предав страну разграблению, а людей — жестоким мучениям. Они помышляли лишь о зле и полюбили стезю злодеяний».
Борьба за Антиохию. Осенью 1097 г. главные силы крестоносцев вошли в Сирию. 21 октября 1097 г. крестоносная рать подступила к Антиохии.