Папство и крестовые походы
Шрифт:
Атмосфера на Западе становилась все более накаленной. Тяготы крестьянства за время «семи тощих лет» стали совершенно нестерпимыми. Возмущение низов росло. Рыцарская вольница разбойничала все разнузданнее. Неуверенность перед будущим сильнее и сильнее охватывала феодалов, церковных и светских. Все это толкало правящие круги феодального Запада к лихорадочным поискам выхода из положения.
Обращение Византии пришлось как раз кстати. Дорога на Восток была проложена пилигримами. Анархия, царившая в раздробившемся на уделы сельджукском государстве, рождала надежды на легкое овладение Востоком. В этих условиях Константинополь не заставил рыцарей долго просить себя.
Послания Алексея I к западным князьям распалили алчность рыцарства. Однако сами феодалы были слишком разрозненны, чтобы предпринять
Урбан II взял на себя инициативу организации массового похода на Восток, мысль о котором уже распространилась в светских феодальных кругах на Западе. В 1095 г. он выступил с широкой программой объединения рыцарства Западной Европы для завоевания восточных стран под лозунгом «освобождения гроба господня».
Так оформилась идея крестового похода.
Глава вторая. Папство и первый крестовый поход
Клермонский собор. Римский папа провозглашает крестовый поход на Восток. В ноябре 1095 г. римский папа Урбан II созвал церковный собор во французском городе Клермоне.
Многие феодалы понимали, что папа перебрался через Альпы не только для того, чтобы урегулировать церковные дела во Франции. По приезде сюда он и сам заявил, что в его намерения входит оказание помощи восточным братьям-христианам. Предпринимая это путешествие, папа уже имел какой-то, быть может, еще не вполне оформленный, но достаточно ясный по своим целям, план действия. Потребовалось несколько месяцев, чтобы план этот окончательно созрел.
Прибыв во Францию, Урбан II начал одну за другой объезжать клюнийские обители на юге страны (ведь в свое время он сам занимал пост приора Клюнийского аббатства). Здесь, в глубокой тайне, велись переговоры о будущей войне, которая должна была по своим масштабам намного превзойти недавние испанские экспедиции французских феодалов. С кем, как не с клюнийскими монахами, мог советоваться папа о своем замысле и путях его реализации? И если самому Урбану II этот замысел рисовался, вероятно, лишь в общих чертах, то в результате совещаний с руководителями клюнийских монастырей он стал более четким.
Ведь клюнийцы не только лучше, чем кто-нибудь другой, понимали необходимость принятия решительных мер к тому, чтобы ликвидировать опасную для крупных землевладельцев смуту на Западе. Они яснее кого бы то ни было представляли себе и те реальные средства, которые могут быть применены для достижения этой дели. У них уже накопился опыт пропаганды «священных войн», паломничеств. Они могли многое подсказать Урбану II, и — что еще важнее — во многом быть полезными папе в дальнейшем, при проведении в жизнь задуманного.
Но Урбан II не ограничился посещением клюнийских монастырей. «Священная война», которая готовилась апостольским престолом, нуждалась не только в проповедниках с крестом в руках, но и, прежде всего, в ратниках, владеющих мечом, а также в авторитетных церковных вождях. Это впоследствии Урбан II объявит события, развернувшиеся после Клермонского собора, «делом господа бога». Возможно, что папа и сам верил в это. Однако выученик Григория VII был достаточно проницательным политиком, чтобы понимать простую истину: было бы несовместимо с интересами папского
По пути в Клермон он нанес два важных визита: сначала, в августе 1095 г., Урбан II встретился в городе Пюи с видным церковным деятелем — епископом Адемаром Монтейльским. Позднее папа возложил на него официальное предводительство крестоносцами: договоренность об этом была достигнута уже во время предварительной встречи. В сентябре того же года Урбан II посетил графа Тулузского — Раймунда IV; папа остановился в его главной резиденции — замке Сен-Жилль. Урбан II хотел обеспечить согласие графа на участие в задуманном мероприятии: инициатива Раймунда IV, одного из крупнейших князей Южной Европы, послужила бы примером для других сеньоров.
Раймунд IV с готовностью пошел навстречу пожеланиям Урбана II: как мы увидим, война, которую затевал апостольский престол, вполне соответствовала интересам этого феодала.
Но если епископ Адемар и граф Тулузский были посвящены в замыслы папы, то другие сеньоры, во всяком случае, догадывались, что Урбан II прибыл во Францию с какими-то более значительными целями, чем решение только внутрицерковных вопросов.
В народных низах, вконец измученных бедствиями последних лет, приезд Урбана II также вызывал смутное предчувствие каких-то важных событий...
Неудивительно, что отовсюду в Клермон съехались тысячи рыцарей, священников, собралось несметное количество простого народа. Вся эта масса людей не могла разместиться в городе.
Собор, хотя на нем и обсуждались обычные для съездов такого рода вопросы (о «божьем мире» и пр.), носил необычайно пышный характер. Здесь присутствовали почти все архиепископы Франции, свыше двухсот епископов и четырехсот аббатов [16] .
По окончании заседаний собора, 26 ноября 1095 г., Урбан II выступил с торжественной речью прямо под открытым небом перед огромными толпами собравшихся. В этой речи, — несомненно, она была продумана заблаговременно, а не явилась экспромтом, как полагали некоторые историки, — папа призвал верующих взяться за оружие для войны против «персидского племени турок». В Клермоне был брошен клич, призывавший к крестовому походу на Восток.
16
Точный состав Клермонского собора неизвестен. Цифры, приводимые Фульшером Шартрским, Гвибертом Ножанским и другими хронистами, расходятся между собой. Официальных же документов, которые помогли бы уточнить разноречивые сведения летописей, почти не сохранилось, да и сохранившиеся не дают полного представления о числе участников собора. Один из таких документов, утвержденных собором, содержит подписи 12 архиепископов, 80 епископов и 90 аббатов. Имеются, однако, и другие данные.
Урбан II стремился изобразить предприятие, затеваемое им, как войну ради «освобождения гроба господня» в Иерусалиме. В условиях, когда религия владела умами и когда рыцарство только и думало о том, где бы найти применение своим силам, благочестивый призыв Урбана II к крестовому походу неизбежно должен был встретить сочувственную реакцию в обширной аудитории, слушавшей его. К тому же Урбан II обещал участникам похода — «борцам за веру» — отпущение грехов, а тем, кто падет в боях с «неверными», — вечную награду на небесах. Это обещание было затем закреплено особым постановлением Клермонского собора, что, разумеется, придавало словам папы еще большую силу в глазах той «бесчисленной массы могущественных сеньоров и их оруженосцев», которая, по словам Бодри Бургейльского, французского летописца, присутствовавшего в Клермоне, собралась на равнине со всех концов страны. Многие из них уже раньше предпринимали паломничества «во искупление грехов» и бились в «священных войнах». Освобождение гроба господня, предложенное папой, наверняка гарантировало прощение всех ранее совершенных ими преступлений: уже одно это было слишком заманчиво, чтобы оставить рыцарей равнодушными к благочестивой фразеологии Урбана II.