Папство и крестовые походы
Шрифт:
17 июля 1270 г. крестоносцы высадились на тунисском берегу. Они захватили карфагенскую крепость и стали ждать прибытия подкреплений: в Тунис направлялись войска Карла Анжуйского, короля Сицилии, брата Людовика IX. Правда, с Тунисом и другими мусульманскими странами северной Африки и Востока Карл Анжуйский поддерживал мирные, добрососедские отношения: левантийская торговля приносила его казне солидные доходы (ведь он был графом Прованса и господином южноитальянских и сицилийских городов). Но Карл Анжуйский все же принял участие в крестовом походе на Тунис, во-первых, для того, чтобы не дать буйным крестоносцам, собравшимся под знаменами «святого короля», причинить ущерб интересам Сицилийского королевства разграблением Туниса, а, во-вторых, он решил использовать «священную войну» для оказания нажима на Тунисского эмира, который отказывался давать ему традиционные платежи, ранее вносившиеся Штауфенам [103] .
103
Тунис
Тем временем на крестоносцев обрушились палящая африканская жара и болезни. В конце августа умер сам Людовик IX. Крестоносное предприятие полностью расстроилось.
Когда в Тунис прибыли отряды Карла Анжуйского, а также преемника Людовика IX — короля Филиппа Смелого и Тибо Наваррского, они дали несколько успешных сражений силам эмира, но этим дело и ограничилось: продолжение войны в Тунисе Карл Анжуйский считал бессмысленным. В конце октября был подписан мирный договор. По словам хрониста Гийома де Нанжи, этим договором Карл Анжуйский «сделал свое дело»: эмир должен был возобновить, притом в двойном размере, уплату дани сицилийскому королю и возместить христианским королям военные издержки, причем треть всей суммы — 70 тыс. унций золота — предназначалась Карлу Анжуйскому. Самым существенным условием договора было то, что он обеспечивал неприкосновенность в Тунисе купцов — подданных Сицилийского королевства; как говорилось в соответствующих параграфах соглашения, купцы, которые явятся во владения эмира, «будут находиться под охраной бога, и сами они, и их имущество, как при въезде в страну, так и в то время, когда они ведут свои дела». Аналогичные обязательства принимала и другая сторона. Этим договором, следовательно, создавались определенные гарантии для нормального развития сицилийско-тунисской торговли. К этому и свелись все результаты восьмого, последнего, крестового похода.
Папство и после этого взывало к «верным св. Петра» о «священной войне»: особенно бурную деятельность развернул Григорий X, поставивший вопрос о новом крестовом походе на Лионском соборе 1274 г. Однако его призывы повисли в воздухе: желающих воевать за «гроб господень» не оказалось. Неприязнь к крестовым походам стала так велика, что благочестивый итальянский хронист Салимбене даже смерть Григория X объяснял его ошибочной, «неугодной богу» крестоносной политикой: «Господь не захотел нового завоевания святого гроба, потому он и призвал к себе папу». Впрочем, и это, и последующие крестоносные выступления пап диктовались, прежде всего, финансовыми интересами курии: даже в XIV в., когда крестовые походы на Иерусалим отошли в прошлое, во всех католических странах папство взимало своего рода дань под видом десятины на крестовые походы.
Отдельные походы неорганизованных крестоносных шаек на Восток продолжались до конца XIII в. и в XIV в. Они носили характер бандитских налетов и не имели никаких сколько-нибудь серьезных последствий. Крестоносное движение прекратилось. Вместе с тем и последние франкские владения на Востоке одно за другим были разгромлены и уничтожены Египтом. В апреле 1289 г. войска султана Келауна взяли Триполи, а еще через два года пала Акра (май 1291 г.), которую египтяне превратили в развалины. Иерусалимское королевство перестало существовать. Так история покончила с феодальными крестовыми походами.
Глава седьмая. Значение крестовых походов
Вопрос о значении крестовых походов в оценке буржуазных историков. Каковы были последствия крестовых походов? Сказались ли эти, организовывавшиеся папством, военно-рыцарские предприятия в какой-нибудь степени благотворно на жизни народов Запада и Востока? Принесли ли они им что-нибудь ценное и полезное? В исторической литературе высказывались и высказываются различные мнения по этому поводу.
Многие историки склонны придавать крестовым походам исключительно важное значение в истории. Их влиянию приписывают иной раз чуть ли не все те перемены в экономике, общественно-политической и особенно в культурной жизни Западной Европы, которыми ознаменовались XII—XIII вв. и последующие столетия. Ученые, разделяющие подобную точку зрения, выводят из крестовых походов подъем городов и раскрепощение крестьянства на Западе, формирование централизованных монархий и их освобождение из-под контроля римских пап, складывание наций (конечно, в одностороннем, метафизическом толковании этого понятия буржуазными историками) и ряд других общественно-экономических процессов, действительно происходивших в то время. На счет крестовых походов особенно часто относят разнообразные явления материальной и духовной культуры западноевропейских народов, получившие распространение в XII—XIII вв. и в более позднюю эпоху: усовершенствования в технике ремесла и в военном деле, появление не известных ранее сельскохозяйственных культур и новых отраслей промышленности, развитие реформационных религиозных учений, рост свободомыслия, возникновение рыцарской литературы — все это и многое другое объявляется плодом влияния крестовых походов. Такого рода представления сложились очень давно: впервые они были выдвинуты 150 лет тому назад французским историком М. Шуазелем Дайкуром и немецким ученым А. Геереном. Оба они приписывали крестовым походам всевозможные благодетельные последствия для Запада, прямые и косвенные. Недаром трактаты и Шуазеля Дайкура, и А. Геерена были в 1808 г. удостоены премии Французской Академией наук, объявившей за два
С легкой руки этих двух ученых представления о цивилизующей роли крестовых походов утвердились в исторической науке XIX в. Охотнее всего такие представления развивали и в наиболее категорической форме отстаивали историки, так или иначе связанные с католическими и колонизаторскими кругами западных держав (преимущественно французы). Примером этого могут служить рассуждения французского консула в Сирии времен Второй Империи Ш. Гюи. Этот ученый посланник французских банкиров видел значение крестовых походов в том, что они заключали в себе «плодотворный зародыш европейского просвещения»: «возрождение наук было, — по его мнению, — одним из их важнейших последствий». Гюи утверждал, что даже производство полотна, сукон, спирта, золотых изделий, духов принесли во Францию крестовые походы. Вывод, который он делал из этого, был очень прозрачным: «не напрасно боговдохновенные христианские воинства перенесли столько страшных испытаний...», «не напрасно были совершены доблестные подвиги, прославившие крестоносцев» Оправдание крестовых походов ради обоснования завоевательной политики правительства Наполеона III на Ближнем Востоке — вот что лежало в основе этой концепции.
Сходные взгляды имеют своих приверженцев на Западе и в наше время. Некоторые из них, склонные вообще рассматривать войну и религию в качестве важнейших двигателей исторического прогресса, даже превзошли ученых XIX в. в преувеличенной оценке действительного места крестовых походов в истории человечества. Так, американский профессор А. С. Атийя в лекциях о крестовых походах, прочитанных несколько лет тому назад в Чикагском университете, заявлял, что не только Запад, но и Восток «пожал неизмеримо благодатные плоды от крестовых походов», что человечество обязано крестовым походам самим открытием Америки! Другой американский историк — У. Дюран, автор трехтомного труда по истории средних веков («Век веры»), некритически воспроизводя в последнем томе этого труда (1953) многое из того, что было в сущности высказано Шуазелем Дайкуром и Геереном, считает даже, что крестовые походы «вызвали экономическую революцию, возвестившую Ренессанс». В общем положительно, хотя и с оговорками, характеризует последствия крестовых походов автор капитального труда об этих войнах, западногерманский католический историк А. Ваас: он превозносит крестовые походы главным образом за то, что они будто бы обеспечили единство Запада и привели к его высокому культурному подъему.
Однако в науке высказывались и иные суждения о значении крестовых походов. Часть ученых, рассуждая более здраво, не считала возможным усматривать в этом движении сколько-нибудь существенный фактор прогресса, пережитого Западом в XII—XIII вв.
Крайне нигилистической точки зрения в этом вопросе придерживались просветители XVIII в. — Вольтер и другие. Крестовые походы, по их мнению, имели исключительно пагубные последствия для населения Европы: они привели, прежде всего, к обеднению Запада, к развитию религиозной нетерпимости и пр. Другие историки предостерегали против преувеличенного представления о положительном воздействии крестоносного движения на судьбы Европы: таковы были, например, взгляды русского византиниста Ф. И. Успенского.
Некоторые ученые, не склонные восхвалять крестовые походы, занимали и занимают в этом вопросе более умеренные позиции. К этой группе историков следует причислить, в частности, современного английского исследователя С. Ренсимена, который считает, что крестовым походам нельзя приписывать прямое влияние на развитие цивилизации Запада и думать, будто они явились созидательным фактором в ее формировании. Правда, Ренсимен непоследователен. Мы можем найти в его «Истории крестовых походов» (1951—1954) утверждения, вроде того, что «современная история родилась со времени крестовых походов», утверждения, показывающие, что английский историк не до конца порвал с традиционными воззрениями, господствующими по этому вопросу в буржуазной историографии, хотя он все же значительно отошел от них.
Крестовые походы и восточные влияния на Западе. Как же на самом деле следует решать проблему влияния крестовых походов? К чему они привели в действительности? Можно ли рассматривать их, как некий водораздел в развитии европейского средневековья?
Нет никаких оснований для того, чтобы отрицать огромное влияние, которое арабский Восток и его культура вообще оказали на самые различные стороны жизни западноевропейского феодального общества. Запад много заимствовал у восточных народов в области техники, торговли, духовной культуры, бытовых установлений. Жители Западной Европы переняли на Востоке в XII—XIII вв. ряд технических достижений, в частности, ветряную мельницу (такие мельницы стали строиться на Западе с XII в., после того как крестоносцы познакомились с ними в Сирии) и усовершенствованное водяное колесо (известное на Востоке с римских времен, оно было улучшено арабскими механиками и в XII—XIII вв. широко применялось в Сирии: мастерским изготовлением этого двигателя славились ремесленники Антиохии). Были переняты, далее, некоторые ранее не известные европейцам полевые, бахчевые и садовые культуры (рис, гречиха, арбузы, лимоны, абрикосы), некоторые виды цветов, как-то дамасская роза и др. Долгое время единственным сладким пищевым продуктом на Западе был лишь мед, а с XII в. стал входить в употребление тростниковый сахар, вкус которого франкские воины отведали во время голода в Антиохии в 1098 г. (самое слово «сахар» — арабского происхождения).