Пара, в которой трое
Шрифт:
В Дании Майклу Тилсону я тоже в течение пяти дней готовил программу. Приезжал из Москвы уже с конспектом. Не успел оглянуться, как тут же образовались еще какие-то спортсмены, которые предложили мне делать с ними программы.
Поначалу и Кристина, и Майкл совершали одну и ту же ошибку – они сами предлагали музыку. Многие подбирают музыку, уже использованную другими фигуристами, и она в какой-то степени получается заигранна. Они не способны новаторски подходить к этому процессу. Стала модной музыка из фильма «Титаник» – и все под нее начинают кататься. Появился фильм «Гладиатор» – все гладиаторы.
Мы долго спорили с Майклом, но в конце концов пришли к тому, что я буду предлагать ему варианты музыки, а если он ни с одним не согласится, то, пожалуйста, пусть выбирает сам. Я поставил для него короткую программу, последнюю, что
Мне понравилось ставить программы, правда сложившимся спортсменам. Совсем недавно я получил страничку из Интернета, которую мне прислала Кристина. В ней сообщается, что в ноябре 1999 года я был признан лучшим хореографом мира у фигуристов. Самое смешное, из первых пяти перечисленных пятым оказался Кристофер Дин, а четвертой шла Татьяна Анатольевна Тарасова. Они набрали по семьдесят голосов, а я – восемьсот! Для меня подобное, мягко говоря, выглядело большой неожиданностью. Я так и не понял, кто этим занимался. Кто провел в Интернете голосование? Я же всего две программы сделал. А Тарасова и Дин занимались все-таки фигуристами куда более солидного уровня. Я решил так: мои ребята, наверное, выступили на каких-то соревнованиях, там прозвучали со своими программами, пока воспитанники знаменитых тренеров, стоящие по спортивным результатам значительно выше Кристины и Майкла, еще, наверное, не включились в большие турниры.
Кристина, к сожалению, не попала на чемпионат Европы и мира 2001 года. Послали молодых. Майкл на родине, по-моему, один, как Гамлет, на все Датское королевство. Вот и весь мой опыт возвращения в спорт. Я знаю, что Ростик Синицын не только ставил программы немцу Влащенко, но и начал ездить с ним на соревнования. При нашей встрече в Праге он сказал: «Игорь, ты не можешь себе представить, я такой дурак. Я снова втянулся в эту грязную игру, где нужно ходить по судьям, где нужно договариваться. А я теперь не пойми кто, я из Днепропетровска, вроде как теперь с Украины. Но живу в Чехии, тренирую немца, а хожу по русским». Я рад, что этого пока мне в жизни делать не пришлось.
На датчанине моя «спортивная карьера» не закончилась, после него я поставил программу украинскому спортсмену. Мне кажется, она получилась интересной, я уже имел право на свое мнение, все ж занимался не чужим для меня делом. Поставил «Цыганочку» артистке цирка на льду, той, что крутит хулахупы.
Вначале я был категорически против включения в состав труппы артистов цирка. Какую драматургию могут нести циркачи? К счастью, выяснилось, что я ошибался, я совершенно не учитывал зрительский интерес, когда, например, в том же «Фаусте» темные силы вдруг начинают прыгать на льду сальто, и это поднимает представление на иной уровень. И при желании или умении драматургический ход можно найти и в цирковых элементах. У нас в театре выступало много акробатов на льду, которые, раскатавшись у нас, с успехом уезжали в Америку. Невозможно посчитать, сколько поколений сменилось в театре, для меня все слилось в сплошные уходы – то один исчезнет, то двое. Не смена поколений, а латание дыр. Однажды в Англию от нас уехали сразу пять или шесть человек. Причем пришли ко мне с сообщением, что у них уже контракт подписан, как это обычно, за день до отъезда. Отличная кузница кадров из театра получилась. Мы как-то посчитали на нашем празднике, когда нам исполнилось четырнадцать лет, сколько человек прошло через коллектив. Получилось – более ста! Правда, включая и людей из администрации. Для одной только Англии я подготовил десятка два исполнителей. Но надо отдать им должное, они в программке пишут, что из театра Бобрина. Это приятно.
Наташа. После перехода в театр мы с Андреем обнаружили, что у нас появилось свободное время. А вместе с ним – сперва неосознанное – желание кому-то помогать, что-то поправить. Опыт и знания накопились же приличные. Смотришь, когда танцы на льду показывают по телевизору, и невольно даешь свои оценки фигуристам или наблюдаешь спортсменов на тренировке и хочется исправить ошибки, которые ни они, ни их тренер не видят.
Через год после того, как Андрей пришел в театр, мы собрались нашими двумя семьями съездить во Францию на машинах, в наш любимый Морзин, где мы каждое лето десять сезонов подряд тренировались. К тому же нас с Андреем французы пригласили на серию летних показательных выступлений. И мы решили, что между выступлениями поживем в Морзине, отдохнем.
Игорь. Ехали мы через Питер, до Хельсинки, потом на пароме в Европу. Когда встали у финской границы, то выяснилось, что Андрюша в Москве забыл все документы на машину. Тем не менее мы доехали до Морзина. Без документов! Причем он на своем джипе «вранглер» свободно проходил через грузовые терминалы, и его везде пропускали, а у меня без конца проверяли документы.
Наташа. Наконец мы приехали в Морзин и поселились в нашей любимой гостинице «Ля бержери» с ее неизменной хозяйкой Поле. И тут выяснилось, что в Морзине на сборе находится сборная Франции по танцам, а с ними старая наша приятельница тренер Даниель Моратель и ее ученики Софи Моньот и Паскаль Лаванши, в то время третья пара Франции. Первыми тогда были брат и сестра Дюшене. Софи с Паскалем еще совсем крошечными на наших глазах объединили в пару. Паскаль сам из Морзина, у его папы там собственная гора в Альпах. Мы отдыхаем, гуляем по горам, а вечером встречаем в гостинице Даниель, которая говорит: «Наташа, Андрей, что же вы, живете в Морзине и даже ни разу не пришли к нам на тренировку. Мои спортсмены так хотят вас увидеть». Даниель относится к редкому типу людей: и очень интеллигентна, и очень строга. Никогда лишний раз никого не похвалит. Но нас она любила. Я помню, как заканчивается наш танец под музыку Альбинони, я случайно ловлю ее взглядом и вижу – она плачет. Внешне очень сухой человек, а глядя на нас, она раскрывалась. И когда она попросила: приходите, посмотрите мои пары, мы, естественно, отказать не могли. Вставать пришлось в семь утра, потому что фигуристы тренируются рано. В общем, мы исплевались, что отдых испорчен, но потихоньку начали к ним ходить. Сначала мне это ужасно не нравилось, и дети казались нескладными, они выучены в другом стиле, у них другая культура. Хотя все они нам знакомы, мы же каждое лето на катке проводили вместе. Но к окончанию «сбора», то есть в конце нашего отпуска, мне уже было жаль, что уроки завершены, я только-только уловила нить, как их надо вести.
И потом каждое лето французская федерация с подачи Даниель приглашала нас с Андреем на консультации на протяжении нескольких лет, а если возникала необходимость, то Софи с Паскалем вызывали нас еще и в сентябре. Мы помогали делать все их программы и жутко переживали, когда у Софи начались бесконечные травмы, из-за которых они пропускали сезоны. Когда они со своей цыганской программой стали третьими на чемпионате мира, я точно знала: мы с Андреем в их успех внесли немалый вклад. Если раньше мы доводили то, что уже кем-то было сделано, то здесь мы больше работали как постановщики. Когда Софи с Паскалем перестали выступать, наша работа со сборной Франции закончилась. Однако нас по-прежнему приглашают на консультации в Лион, где мы работаем с шестью дуэтами.
В первые дни нашего случайного тренерства в Морзине к нам подвели крошечную парочку, которая приехала заниматься к Даниель. Они, смущаясь, попросили наш адрес. Им было, наверное, лет по двенадцать, трудно было поверить, что они уже танцевальная пара. Оказалось, что они итальянцы, мама девочки привезла их на стажировку во Французские Альпы, а занимаются они в спортивной школе в Италии. Вдруг на следующий год приходит приглашение: «Не хотели бы вы приехать в Италию, в город Ментана (это рядом с Римом), в клуб “Мезалуно”?» Мы приезжаем, и выясняется, что тренеры этих детишек – ребята, с которыми мы когда-то соревновались, – Вальтер и Брунильда Ритца. Они, закончив кататься, создали свою группу и растят фигуристов. В общем, поднялась наша итальянская пара до второго места на чемпионате юниоров.
Наташа. Мне кажется, мы могли бы успешно тренировать, если б сами не катались. Очень тяжело каждый раз перестраиваться, каждый раз я себя ломаю. Мы же обычно только летом можем приезжать к ученикам. Первые несколько дней я себя заставляю работать. А потом, когда заканчивается отмеренный срок, вдруг понимаю, что я уже в них, что я их люблю, что они стали такими родными… и тут пора прощаться. Когда мы уехали от итальянцев, которые из двенадцатилетних, ничего не умеющих юнцов выросли в красивую пару, то я, вернувшись домой, всю первую неделю места себе не находила: «Как они там?».