Парабеллум. СССР, XXII век. Война в космосе (сборник)
Шрифт:
– Снова встретились, – улыбается Удзамаки. – Я ждал, что ты появишься. Надеялся только, что не так скоро.
– Я рад, что застал тебя.
– Слышал, китайцы окрестили тебя Чиан-Ши? Вполне в твоем стиле.
– Слышал, ты теперь работаешь на совет директоров «Согум»? Вполне в твоем.
В снежных вихрях, посреди пустого поля, продуваемого высокогорными ветрами, сходятся две фигуры – ярко-оранжевая и маслянисто-черная.
Сближаются, обмениваются серией выпадов, с лязгом высекая из клинков снопы искр.
Это напоминает танец, в котором партнеры, на миг встретившись глаза в глаза, в клубах пара, со скрежетом скрестив клинки, тотчас разъединяются.
Вот сходятся снова, легко скользя по снежной крошке. Свистит сталь, рассекая морозный воздух. Поравнявшись, оба следуют своими курсами. Чиан-Ши останавливается, глядя перед собой. За его спиной Удзамаки, сделав по инерции несколько шагов, в движении распадается на части, рассеченный наискосок от плеча до пояса. Падает, обагрив снег длинными ярко-алыми брызгами.
Чиан-Ши задвигает клинок в ножны. Возвращается к громаде отеля, скрытой белесыми завихрениями вьюги. На ходу подобрав свои шлем и джет-пак, идет на грохот перестрелки.
– Едва мы погрузились на транспорт, – продолжает рассказ Молитвин, – здание задрожало, начало проседать внутрь. Это было похоже… Ну, как если бы изнутри него, от самого фундамента, из недр горы, бил яркий сноп света. Он разделил здание пополам, а потом этот свет охватил всё. Мы уходили к пятидесятой, а навстречу нам прошло звено «северных» МиГов. Пограничный патруль, шли на взрыв, чуть не приняли нас за противника. Но вовремя разобрались. Мы разминулись. Они взяли курс на объект, по тому, что от него осталось, дали два залпа термическими боеголовками. Ну а дальше – вернулись на НП. Оттуда уже на орбиту. Остальное вы знаете.
– Я всё пропустила, – говорит Гелла, водя узкой ладонью по перилам. – Ничего, совершенно ничего не помню… Значит, у них действительно оказался корабль трампов?
– Возможно. Никаких подтверждений нам не удалось получить.
– И что же теперь будет? Ведь они… Ведь комиссия ООН должна выступить с официальным…
Молитвин смотрит через перила – на грандиозный причальный зал «Андропова». На киберов, везущих к шлюзам контейнеры с боеприпасами. На десантников в экзоскелетах и штурмовой броне, которые, бряцая тяжелой амуницией, поднимаются по трапам.
– Им теперь не до этого, – говорит он. – Ни Альянсу, ни ООН… Никому. Теперь не до этого. Началась война.
– Война, – эхом повторяет Гелла. – Вы… что вы теперь будете делать?
– Собственно, я хотел попрощаться. Вылетаем через час, – говорит Молитвин. – У нас теперь будет много работы там, внизу. Настоящей работы.
– Мы еще увидимся?
Он смотрит в ее глаза – такие светлые и серые. Такие громадные, под тонкими бровями вразлет, что кажутся удивленными. Вздернутый носик, россыпь веснушек по бледной коже. Тень улыбки.
Велик соблазн поймать «нить», проникнуть в ее мысли. Узнать, о чем именно она думает, когда вот так смотрит на него. Но какой теперь в этом смысл?
– Быть может, – говорит Молитвин. – Прощайте, Гелла.
Вертя в руках шлем, приказывая себе не оглядываться, он спускается по широкому пандусу, мимо скрежещущих киберов, которые волокут к причалам желтые бочки горючего.
Ребров ждет его у трапа, сидя на контейнерах. Темные с редкими седыми прядями волосы зачесаны назад, на худощавом лице задумчивое выражение, затянутые в перчатки руки поигрывают каким-то маленьким предметом.
– Что это у тебя?
– Да вот, приказали снять для конспирации… Теперь-то, небось, можно опять цеплять.
На его раскрытой ладони лежит крошечная оливковая эмблема. Заключенная в лавровый венок «лучезарная дельта». Пси-войска ВКС ССКР.
– Теперь-то, конечно, можно, – говорит Молитвин, рассеянно следя за погрузкой у соседних шлюзов.
– Взял у товарища ксенолога номер?
– Забыл.
– Не переживай, как вернемся – через «тенета» пробью.
– Я тебе сам пробью, шутник. Причем с ноги.
– Кстати о боевых искусствах. Метла тебе привет передавал.
– Лихой парень… Десанты как – уже в деле?
– На Шихашоль двинули. Пятнадцать минут как.
– А нас куда?
– Еще не говорили. Секретность.
– Мороженого что-то хочется, скажи?
– Эскимо или пломбиру?
– Ванильного, в стаканчике вафельном. Как в кафе «Арктика» в парке Горького.
– Как раздолбаем Альянс, Молитвин, – я угощаю. Только товарища ксенолога не забудь пригласить.
Ребров прячет эмблемку в нарукавный карман, захлопывает магнитный клапан. Легко соскакивает с контейнеров на палубу. Кивает на трап:
– Пора, что ль, старлей?
– Как там Шпарта нас поучал…
– Вы уже почти настоящие пси-шшшпецы, товарищи курсанты, – начинает Ребров, подражая змеисто-шипящему голосу подполковника Груздева по кличке Шпарта. – А что такое пси-шшшпец, товарищи? Партия вырастила нашшш в пример детям и на шштрах врагам. У нас два основных навыка – надирать задницы и пить электричество…
– А с электричеством, – подхватывает Молитвин, – у нас нынче охренительные перебои!
Ухмыляясь, они бьют кулаком о кулак. Подхватив свои гаусс-винтовки, джет-паки и шлемы, неторопливо поднимаются по ступеням, ведущим к шлюзу десантного рейдера.
У них в запасе до отправки почти целый час, но Вселенная вторые «земные» сутки живет по военному времени.
Оно такое же, как мирное, только в три раза быстрей.
Татьяна Кигим
В Америке секса нет
Пролог
– Ну товарищи… Ну товарищи, родненькие ж! – Никита прижимал кепку к груди и мял ее нервно, надрывно.
Председатель собрания, он же бригадир Михей Иваныч, сурово смотрел на паразита, постукивая ручкой по столу.