Парад теней
Шрифт:
— И в МУРе, — вынужден был признаться Сырцов.
— Это хорошо, — почему-то одобрил Дмитриев.
Вот он, гордость города — новенький стадион… У ворот, сбившись в плотный кружок, страстно общались болельщики.
— Никчемные люди, — убежденно осудил их Валерий.
Сырцов вспомнил Деда, смотрящего футбольный матч по телевизору, параноический его неотрывный от экрана взгляд, непроизвольно дергающуюся при ударе по мячу футболиста любимой команды правую ногу, стоны, рык, восторженное аханье… Вспомнил
— Больно ты суров, Валерий.
— А-а! — отмахнулся младший лейтенант, не разделяя сырцовский либерализм, и, миновав ворота, указал: — Здесь!
— Где — здесь?
На поле стадиона вела широкая многоступенчатая лестница. Они стояли у ее подножия.
— Да здесь, на лестнице, — удивившись непониманию Сырцова, повторил Валерий.
— Где на лестнице? Вверху, внизу, справа, слева?
— Вот здесь, — упрямо повторил младший лейтенант. — Прямо посередине лестницы, напротив ворот. А упала она на шестой ступеньке, если считать сверху.
Сырцов, взбежав по лестнице, замер на шестой ступени.
— Я — Дарья. Как он выстрелил в меня, окруженную толпой, и никого не зацепил? Кстати, сколько раз он стрелял?
— Судя по обойме, трижды, — доложил Валерий и поднялся к Сырцову. — Но в данном случае пуль не нашли.
— Откуда он, по-твоему, стрелял?
— С нижних ступенек. Единственная пуля, попавшая в Дарью, прошила два ребра справа и снизу, пробила сердце и, разворотив левую плечевую сумку, ушла.
— Стрелял в упор?
— Нет. На красном пальто никаких пороховых подпалин. Только дырка.
— Что за пистолет у него был?
— "ТТ" сорок шестого года.
— Концов по нему никаких?
— Обрываются на распределении его в несуществующую ныне военную часть.
— Это по заводским архивам. А по архивам Министерства обороны?
— Никаких данных там не обнаружено.
— Ну распустились, бездельники! — осуждающе изумился Сырцов и, отвлекшись от забот, заинтересованно оглядел стадион. — Шикарное у вас спортивное сооружение.
— Как местная команда в высшую лигу вышла, так и отгрохали. Пятнадцать миллионов долларов вбухали, а зарплату учителям по полгода не выдают.
— Кто же это отгрохал, вбухал и не выдает?
— Как кто? Правители ваши московские! — убежденно воскликнул младший лейтенант.
— Думаешь, что много знаешь, младший лейтенант, — рассмеялся Сырцов.
— Удачно? — спросила Ксения. Она сидела в холле их шестого этажа и напряженно смотрела по телевизору очередную порцию латиноамериканского сериала. Отвлеклась только тогда, когда Сырцов осторожно положил руку ей на плечо.
— Лучше бы в номере отдохнула.
Она слезла с дерматинового кресла, выключила телевизор, вздохнула и повторила вопрос:
— Удачно?
— Скорее «да», чем "нет", — осторожно ответил он. — Ну а ты где была?
— Всюду, — похвалилась Ксения.
— Ну что же, пойдем ко мне в номер, я тебя кофеем напою, — вздохнул Сырцов.
— Что ты пригорюнилась. Фильм переживаешь? — Сырцов поставил чашку с кофе на подлокотник кресла.
— Чашку уронишь, — предупредила Ксения.
— Не уроню. — Он поднялся, поставил чашку на стол, легким ударом сильного указательного пальца выбил Ксенину руку из-под щеки и спросил совершенно серьезно: — Что случилось, Ксюша?
— Я на кладбище была, — сказала Ксения и вдруг тихо заплакала.
— Успокойся, успокойся, дурочка. — Он обнял ее за плечи и нежно губами чуть коснулся ее волос.
— Понимаешь, Жора, крест, просто крест, здоровенный дубовый крест… всхлипывала она. — Крест, и больше ничего. Ни имени, ни фамилии, ни дат. Будто не было никакой жизни, да? Господи, несчастье какое! Бедная девочка! Бедная девочка! За что ее так, Жора? Просто судьба, да? Просто судьба, Жора, и виноватых нет?
— Виноватых всегда навалом, Ксюша. И я найду их. — Он гладил ее по волосам.
— И погубишь их. И над ними тоже поставят крест.
— Над ними я бы креста не ставил.
— Но погубить готов. — Она тыльной стороной ладони стерла слезы со щек. — Это необходимо, Жора?
— Да.
— Для чего, для чего?!
— Для того, чтобы ты больше не плакала.
— Демагогия это все, Жора, — устало сказала Ксения. Но, — она улыбнулась, — успокаивает.
— Для успокоения надо водку пить, а мы кофе пьем, от которого нервы врастопырку. Выпьем водки, Ксюшка?
— А у тебя есть?
— У меня все есть.
Водки у него не было, а были бутылка виски и бутылка джина, которые и извлек из своей не новой, но чрезвычайно фирменной сумки.
— Для телеоператора припасены, — оправдывался Сырцов перед Ксенией, удивленно воззрившейся на целый бар. — Но, я думаю, ему бутылки "Джонни Уокер" будет достаточно, как ты полагаешь?
Ксения кивнула. За отсутствием тоника разбавили джин кипяченой водой и выпили. Первую — так, без чувства. После второй Ксения, расслабленно прикрыв глаза, призналась:
— И впрямь полегчало.
— То ли еще будет! — пообещал Сырцов, разливая по третьей. Но женщина есть женщина: она всегда относится к спиртным напиткам крайне настороженно. Ксения предупредила:
— По последней, Жора. У нас еще дела.
— Что я — не понимаю? — покорно согласился с ней Сырцов и все же не сдержался: — Но ведь как хорошо, Ксюшка! Как говорится, три дня не ел, а выпить так хочется!
— Жор, ты уже выпил, — Ксения явно пришла в себя, — может, пообедаем? Раз ты три дня не ел.