Парадокс Вазалиса

Кардетти Рафаэль

Сейчас же ему не хотелось даже думать о том, что будет завтра. Он хотел в полной мере насладиться этим состоянием благодати, даже зная, что оно временное. Особенно потому, что оно временное.

Он стал прежним Давидом Скотто, в наряде тореадора — изысканной простоты темно-сером костюме от Эди Слимана, купленном по глупости с полгода назад. Когда Давид осознал свою ошибку, вернуть костюм было уже нельзя. Мучимый угрызениями совести, он так ни разу им и не воспользовался — со дня покупки костюм висел в шкафу, в чехле.

То,

что он решил обновить его именно в этот вечер, явно не было случайностью. Костюм стал материальным символом нового старта.

Задумавшись, Давид задел основание голубого раба. Статуя опасно покачалась, и добрая половина водки пролилась на пиджак от Эди Слимана.

— Вот черт…

Женская рука протянула ему бумажную салфетку.

— Вам не кажется, что ему и без вас уже досталось?

Голос прозвучал у него за спиной.

Низкий, с сексуальными интонациями Марлен Дитрих. Настоящий голос порочного ангела.

Давид начал медленно оборачиваться, стараясь как можно дольше сохранить в ушах последнее эхо этих восхитительно волнующих звуков. Восемь шансов из десяти, что разочарование будет столь же сильным, как и надежды. Такова игра. В любом случае терять нечего, за исключением пары минут и некоторых иллюзий насчет женского совершенства.

Наконец он обернулся и тотчас же понял, что не напрасно потратил последние деньги — в сущности, не свои, а родителей — на костюм «от кутюр».

Заговорившая с ним девушка была чудо как прекрасна. Стройная брюнетка, затянутая в узкие джинсы. Тенниска, кричавшая о безмерной любви к «Диору», великолепно сочеталась с копной растрепанных волос.

У Давида мгновенно пересохло в горле.

Когда наконец он заговорил, то первыми пришедшими на ум словами были:

— Надеюсь, вы не замужем?

Давид тут же отвесил себе виртуальную затрещину. Да, подрастерял форму за последнее время.

Вступление оказалось столь неожиданным, что молодая женщина снисходительно улыбалась.

— А вас не упрекнешь в отсутствии прямоты.

— Простите… Я совсем не это хотел сказать.

— Никаких проблем. Вы же не из тех ужасных мачо, которые только и думают о том, как бы затащить девушку в постель?

— О'кей, — признал Давид, — ничья. Начнем заново. Давид Скотто.

— Очень приятно, Давид. Вы всегда столь смелы с женщинами и столь невнимательны к произведениям искусства?

— Только когда умираю со скуки. Я чувствую себя, как рыба в бочонке с нефтью. Вы ведь здесь тоже не в своей стихии, не так ли?

Туше. В глазах молодой женщины вспыхнул заговорщический огонек.

— Как вы догадались?

— Вы чужая среди всей этой публики. Даже внешне не похожи на тех, кто шатается по всем этим светским вернисажам. Чего вам недостает, так это пресыщенного вида и неопределенного цвета волос, чего-то среднего между тщательно продуманным и откровенно нелепым. Я бы

даже сказал, что вы выглядите слишком настоящей.

«Вот так подкатил», — подумал Давид. Хуже не придумаешь. Вероятно, среди миллиардов типов, клеивших эту девушку, никто еще не подруливал к ней столь прямолинейно.

— Какая глубина анализа!

— Я ошибаюсь? Скажите правду.

Молодая женщина провела рукой по волосам, взъерошив их, и рассмеялась.

— Вы правы. По возможности стараюсь избегать светских тусовок.

— А чем занимаетесь в жизни?

Еще одна оригинальная реплика.

— Посмотрим, действительно вы так проницательны или же до сих пор вам просто везло. Угадайте.

— Гм… Вы студентка?

Она состроила испуганную гримасу.

— Вторая попытка.

— Топ-модель?

— Скатываетесь на откровенную лесть. Я буду вынуждена вас дисквалифицировать.

Она сделала вид, что сейчас развернется и уйдет.

За неимением выбора Давид решил пойти ва-банк.

— Позвольте предложить вам отужинать со мной, дабы я мог реабилитироваться. Оставим всех этих кретинов, делающих вид, что они млеют от восхищения, и незаметно сбежим. Я знаю один классный итальянский ресторанчик в двух шагах отсюда.

Она покачала головой.

— Не думаю, что ваша подружка будет согласна.

— Какая еще подружка?

— Та, что уже добрых две минуты не сводит с нас глаз. Вон там, у лестницы.

Давид обернулся в направлении, указанном молодой женщиной.

Из противоположного угла зала на них смотрела Анна. Дружески помахав им рукой, она послала Давиду воздушный поцелуй. Поцелуй, разумеется, томный.

Атмосфера незримо переменилась. Что-что, а подгадить Анна умела. В этой области она обладала неоспоримым талантом.

Давид предпринял отчаянную попытку предотвратить неизбежное.

— Послушайте, — сказал он незнакомке, — это совсем не то, что вы думаете.

— Не волнуйтесь. Я никому не скажу, какой вы ужасный обольститель. Мои поздравления, у вас хороший вкус.

— Да говорю же я вам, мы с ней уже давно не встречаемся.

Незнакомка положила указательный палец на губы Давида.

— В таком случае, если вы не полный глупец, вам следует броситься в ее объятия. — Она подмигнула и растворилась в толпе.

Давид проводил ее взглядом, но даже не попытался удержать и одним глотком допил остаток «отвертки».

Подошла Анна — сияющая, с бокалом шампанского в руке.

— Что ей от тебя было нужно, этой девице?

— Поболтать, а там уж как сложится… Благодаря твоему восхитительному вмешательству, думаю, на этом все и закончилось. Ну что, довольна собой?

— Та еще ломака, по ней сразу видно. Заметил, какая ужасная на ней футболка? А эта жалкая стрижка… Ей бы стоило сходить к парикмахеру, прежде чем сюда являться. Она что, из цирка или как?