Парадокс Вазалиса
Шрифт:
Гримберг тем не менее справился со своей ролью превосходно. Поняв, что Валентина нуждается в физической разрядке, он дал ей желаемое, не став окружать ее фальшивой нежностью, необходимости в которой она не испытывала.
С другой стороны окна первые лучи рассвета предпринимали робкие попытки пробиться сквозь мрак ночи. Валентина взглянула на часы, висевшие над барной стойкой. До той минуты, когда бы она могла благопристойно выставить Гримберга за дверь, оставался еще целый час.
Привычным жестом включив компьютер, она вставила в USB-порт карту памяти фотоаппарата и, создав
Откинувшись на спинку стула, она принялась ретушировать фотографии при помощи специальной программы по обработке снимков. Не самое интересное занятие, но в этот час ночи Валентина не нуждалась в захватывающей в интеллектуальном плане деятельности, и то, чем она занималась, полностью соответствовало этому императиву.
Открыв один за другим файлы, она добавила контрастности, чтобы старательно выписанный копиистом текст проявился более четко.
Результат эта манипуляция дала смешанный: если большинство греческих слов теперь разобрать было можно, то палимпсест Вазалиса по-прежнему оставался заточенным в глубины пергамента. Впрочем, Валентина проведенной операцией осталась довольна: отныне почти все листки были пригодны для чтения.
Выбрав наугад несколько фрагментов текста, молодая женщина с головой ушла в расшифровку и, несмотря на скудные познания в греческом, уже через несколько минут поняла, что имеет дело с неким молитвословом. Распечатав страницы, она выписала на отдельный листок первую строку каждой молитвы в надежде на то, что выбор и порядок текстов позволят определить, пусть и приблизительно, не только дату написания рукописи, но и географическую зону, в которой она была изготовлена.
Из чистого любопытства Валентина подключилась к Интернету и начала выбивать в поисковиках начальные фразы молитв. Большинство из них не было зарегистрировано ни в одной из систем, но парочку текстов все же удалось идентифицировать. Первым оказался один из экзорсизмов Григория Богослова, вторым — молитва Иоанна Златоуста на случай причащения. Судя по собранной информации, это были тексты, распространенные почти по всему христианскому Востоку с глубокого Средневековья. Толку от них было мало.
Дальнейшие поиски заняли чуть более сорока минут. Вытаскивать Марка из постели было еще рано. Валентина бросила на него завистливый взгляд. Она чувствовала себя совершенно измотанной, но знала, что вновь уже уснуть не сможет, даже если вернется в постель и вытянется рядом с безмятежным любовником.
Следующие двадцать минут она посвятила тестированию различных функций своей программы. Открыв файл, содержавший фотографию внутренней стороны переплета Кодекса — лишь один только этот лист был девственно чистым, — она принялась растягивать изображение во все стороны, изменять полярность и цвет заднего и переднего плана.
Внезапно ее внимание привлекли два небольших темных пятнышка, располагавшихся в верхнем левом углу снимка. Перегруппировав фотографию, Валентина отрегулировала параметры таким образом, что пятна стали почти отчетливыми. Впервые за день она позволила себе улыбнуться.
Подскочив к кровати, она положила руку на
— Гм… — пробормотал тот, но так и не вышел из оцепенения.
Валентина потормошила сильнее.
— Марк, мне нужно задать тебе один вопрос. Просыпайся.
— Ну что еще? — пробурчал Гримберг, едва приоткрыв глаза.
— Ты не знаешь какого-нибудь специалиста по печатям и экслибрисам?
— Черт, Валентина… Ты видела, который час? За окном еще кромешная тьма.
— Знаю. Сожалею, но это важно. Так как?
— Что, как?
— Я спрашиваю, знаешь ли ты кого-нибудь, кто мог бы расшифровать опознавательные знаки?
— Если я назову тебе имя, оставишь меня в покое?
— И даже позволю воспользоваться ванной, когда встанешь.
Закрыв глаза, Гримберг отвернулся к стене и вновь натянул на голову одеяло, из-под которого теперь выбивались лишь несколько прядей волос.
— Элен Вайан… — пробормотал он едва слышно.
Наклонившись, Валентина быстро поцеловала открытую макушку.
— Спасибо. Перед уходом не забудь захлопнуть дверь.
21
Тьерри Моро поморщился, еще издали заметив направлявшегося к посту охраны Жозефа Фарга.
— Вот дерьмо… — пробормотал он и обратился к трем охранникам, которые находились вместе с ним в комнате. — Который из вас опоздал утром?
Один за другим охранники покачали головой.
— Ну же, парни, вы ведь знаете, что мне на это глубоко начхать. Выкладывайте.
И вновь его люди не проронили ни слова.
Начальник охраны вздохнул.
— Черт, вы просто невыносимы… Из-за ваших глупостей мне придется выслушивать стенания этого придурка. Огромное вам спасибо. Вспомню об этом, когда кто-нибудь захочет взять отгул.
Моро предпочел бы незаметно ускользнуть, но Фарг толкнул стеклянную дверь поста охраны прежде, чем он успел скрыться. Секретарь-администратор первого класса застыл на пороге и обвел взглядом четырех присутствующих в помещении мужчин, после чего прошел к стойке, позади которой держался начальник охраны.
Моро не встал ему навстречу, но остался сидеть за пультом управления, откуда мог видеть одновременно с десяток экранов.
— Мсье Фарг… Вы к нам не заходили уже три дня. Чему обязаны такой чести сегодня?
На самом деле Моро заранее знал, что скажет посетитель: что утром он не смог пройти на территорию Сорбонны в семь часов ровно, что это недопустимое прегрешение и что как начальник охраны он обязан следить за тем, чтобы ворота открывались в час, предусмотренный Внутренним регламентом заведения.
Однако Фарг пропустил его вопрос мимо ушей и, не испросив разрешения, прошел за стойку и указал на мониторы.
— Ваши штуковины, вот эти, они только передают или также и записывают?
Захваченный врасплох вопросом, Моро даже забыл выставить его на ту половину, где следовало находиться посторонним.
— Мы записываем все, что передается с камер наблюдения.
— И вы сохраняете кассеты?
— Здесь нет пленок. Все оцифровывается. Данные автоматически стираются каждое воскресенье, ровно в полночь.