Парадокс Зенона, или Старая тетрадь
Шрифт:
Охотник достал из рюкзака сухую рубашку и свитер. Одежда была холодной, несмотря на то, что рюкзак лежал рядом с огнём. Из лёгких Николая вырвался кашель, когда он переоделся. Он приложился к фляжке с водкой, и его лицо скривилось от горького напитка. Он извлёк из рюкзака ещё котелок, чай, кружку, несколько сухарей и кусок сала. Николай, приладив котелок над костром, начал его набивать снегом. Снег проседал, чернел от сажи, но сверху ложилась новая порция.
Мороз быстро съедал дрова, поэтому охотнику пришлось снова идти в лес. Он делал это без суеты, экономил силы: ему предстояло заниматься добычей дров почти всю длинную зимнюю ночь. Пока нагревался котелок, охотник достал убитого утром рябчика, ободрал
К этому времени ветер прекратился. Небо вызвездило так, что дух захватывало от красоты и мощи этой бескрайней светящейся тьмы. Деревья стояли, не шелохнувшись, и лишь был слышен треск сгораемых дров.
Николай забрался на лежанку. Он пытался дремать. Ему постоянно приходилось переворачиваться, чтобы подставлять к горящей нодье то лицо, то спину. Наконец он уснул. Ему снились волки, которые нападали на него, а они с Байкалом отбивались от них. Потом ему приснилось, что наступила весна, весь снег растаял в лесу, а он со своей одноклассницей плыл на качающемся белом одеяле по этому бескрайнему лесу. Он проснулся от нестерпимого холода. У него замёрзли лицо и колени. Николай взглянул на часы – он проспал чуть более получаса.
Ночи зимой в Сибири длинные, а мороз не жалеет никого. Так в полудрёме он и дотянул до рассвета, поворачиваясь к нодье то спиной, то лицом. Ближе к утру нодья догорела, и он был вынужден снова разжечь костёр.
Как только сумерки начали таять, Николай умылся снегом, снова вскипятил чай, перекусил оставшимся салом и отправился обратно по своим следам. Дело пошло легче, когда они с Байкалом вышли на русло знакомой реки. До зимовья была пара часов ходу. Николай торопился. В избушке его ждали и наверняка сильно беспокоились.
Когда охотник увидел своё зимовье, солнце уже стояло в своей верхней точке. Трещали кедровки, дятел стучал по сухой ели, весело дзинькали синички. Они с Байкалом оба изрядно устали и останавливались передохнуть всё чаще и чаще. Наконец они дошли до набитой тропинки, спускающейся к замёрзшей полынье. Оставалось только подняться по склону к зимовью. Охотник увидел, как на порог избушки вышла девушка и приветливо замахала руками.
*****
Девушку звали Лизой. Николай называл её Лизаветой. Она была студенткой биофака Московского университета. Этим летом она проходила преддипломную практику в заповеднике, где сезонно работал Николай. При первой же встрече они почувствовали взаимную симпатию. К осени охотник и студентка уже не представляли друг без друга жизнь. Чтобы проверить себя, Лиза решила остаться с Николаем на весь зимний сезон на его охотничьей заимке. Она написала два письма: одно – родителям, а второе – в деканат с заявлением на академический отпуск. Собрала в управлении заповедника свои вещи и с попутным вертолётом перебралась в зимовье Николая. Никакие уговоры директора заповедника и её научного руководителя не подействовали. Ей советовали вначале съездить домой, поговорить с родителями, но девушка именно этого разговора и боялась, поэтому просто отправила письмо.
Лиза была девушкой видной. По ней «сохли» многие сокурсники. Родители её были уважаемыми преподавателями в университете, правда, на других факультетах, но все равно ей светило многообещающее будущее. А тут – такой «финт». Среди знакомых и друзей, не говоря о родителях, это вызвало удивление.
Лизавете нравилась жизнь зоолога. Экспедиции, дикая природа, простые надёжные люди. Она без колебания променяла уют обставленной московской квартиры с телевизором, видео, музыкальным центром, на своё новое пристанище, больше походившее на краеведческий музей.
Зимовье Николая действительно напоминало крестьянскую избу XIX века. Оно состояло из жилого сруба и отдельно стоящей бани. К жилой избе были пристроены сени. В них стояли лыжи, сани, деревянные бочки и ещё много всякого барахла. Из сеней массивная, обитая лосиными шкурами дверь, вела в тёплое жилое помещение. Изба была хоть и небольшая, но рубленная, с высоким потолком. В ней вдоль печки сохли грибы. На стене над деревянной кроватью висел карабин, а рядом с ним – патронташ. Огромные лосиные рога были прибиты рядом с входом вместо вешалки. Вдоль стен висели пучки каких-то трав, стояли кадушки с мочёными ягодами. На деревянных полках стояла незатейливая посуда. В углу висели капканы, а под ними стояли мешки с мукой и крупами.
Жизнь промысловика состояла из охоты, выделки шкур и повседневных хозяйственных проблем. Лиза помогала Николаю по дому, ходила с ним на охоту и рыбалку. Он уходил без неё, только когда проверял капканы и самоловы на самых удалённых охотничьих путиках. В такие дни он всегда возвращался уже в сумерках. А вот вчера не пришёл.
Когда солнце стало закатываться за кроны деревьев, девушке стало страшно. Она выходила на улицу уже с карабином. Скоро она затопила печь и зажгла свечи. На улице стало совсем темно, на небо высыпали звёзды. В голову ей полезли всякие мысли. А вдруг с ним что-нибудь случилось, и он не придёт совсем? Она боялась и за себя, и за Николая. В девять вечера девушка зарыдала во весь голос. За окном гулял ветер, и по избе застучали какие-то предметы. Никогда при охотнике она не обращала на них внимания. Запершись, она, не гася керосиновую лампу, легла спать. Ей долго не удавалось заснуть. Лиза вдруг почувствовала здесь, в тайге, всю свою зависимость от этого человека. Никогда она ещё не была так уязвима, и никогда ей не было так страшно.
Проснувшись утром, она, к сожалению, заметила, что по-прежнему одна в этой обители отшельника. Раз десять она выходила на порог избы, чтобы в бинокль посмотреть на реку, но Николая не было видно. В тот момент, когда нервы были уже на пределе, она услышала лай Байкала. Схватив вязаный платок, Лиза выскочила за дверь.
Они обнялись с Николаем, как после долгой разлуки. Вкратце объяснив причину своего опоздания, охотник ввалился в избу, снял одежду и присел на табуретку рядом с печкой. Тепло от печки постепенно разморило его. Он подошёл к кровати и прилёг на неё. Как только голова коснулась подушки, Николай мгновенно уснул.
Проснувшись, охотник почувствовал, что его знобит. Ночь в лесу не прошла бесследно. Лиза потрогала ему лоб, заставила раздеться и лечь под одеяло в постель. Она принесла из сеней сушёную малину, заварила её кипятком и дала выпить охотнику.
Ночью Николай надрывно кашлял. Лиза не спала почти всю ночь, просидев у его кровати. Если бы она могла сейчас попросить у кого-нибудь помощи! Но рядом никого не было, только её собственная тень, отбрасываемая на стену от света приоткрытой печной дверки. Она гладила Николая по руке и что-то ему говорила. Под утро она так и заснула, сидя на полу возле его кровати, положив голову на его руку.
Проснувшись, Николай почувствовал, что температура спала. Он увидел сидящую возле кровати девушку. Погладив её по волосам, он прошептал:
– Я тебя люблю.
*****
Чтобы побыстрее поправить своё здоровье, Николай решил истопить баню. Кто из русских не любит бани? Хороша деревенская баня летом, да особенно если стоит на берегу чистой речки или пруда. Выскакивают после парилки и бросаются в воду, что мужики, что бабы, что ребятишки. Поплещутся в прохладной водичке и снова бегут париться. А после бани садятся на лавочку в тени деревьев и тянут, кто пиво, а кто квас.