Парадоксальные люди
Шрифт:
Стоя перед дверью в ванную комнату, она почувствовала, что краснеет.
Она пожала плечами. Сейчас нет времени для анализа личных чувств. Хейз-Гонт будет ждать ее в ее спальне, гадая, где она была. Слава Богу за его фантастическую ревность. Он все равно поверил бы ей лишь наполовину, но это обеспечивало ей странный вид безопасности — статус-кво, постоянно определяемый самой его незащищенностью.
Она вздохнула и начала открывать дверь.
По крайней мере, у нее будет время принять душ и попросить своих служанок обтереть ее лепестками роз. Это даст ей больше времени, чтобы придумать ответы на вопросы, которые наверняка задаст Хейз-Гонт. А потом она втиснется в это декольтированное…
— Приятно ли прогулялись? — спросил Хейз-Гонт.
Она бы завопила, если бы ее язык не прилип к небу. Но она не подавала никаких внешних признаков шока. Она сделала полный глубокий вдох, и на этом успокоилась.
Она посмотрела на троих незваных гостей с внешним спокойствием. Хейз-Гонт смотрел на нее с мрачной неуверенностью, расставив ноги и сцепив руки за спиной. Шей сиял в радостном предвкушении. Глубокие морщины на лице генерала Турмонда были в целом неопределенными. Возможно, маленькие черточки его рта выглядели немного жестче, немного суровее.
Ее сердце забилось быстрее. Впервые с тех пор, как Хейз-Гонт поселил ее в своем жилище, она ощущала трепет физического страха. Ее разум просто отказывался воспринимать последствия присутствия Хейз-Гонта в сопровождении двух самых безжалостных монстров в Империи.
Она спланировала свою наиболее правдоподобную линию обороны, как только вопрос Хейз-Гонта слетел с его губ. Криво улыбнувшись, она закрыла за собой дверь. — Да, у меня была приятная прогулка, Берн. Я выхожу, когда могу. У рабов есть пороки рабов, не так ли?
— Мы еще вернемся к этому, — мрачно ответил канцлер. — Главный вопрос в том, что вы знаете об Аларе? Как вы познакомились? Почему вы позволили ему сопровождать вас на бал, вместо того чтобы передать его дворцовой страже?
— Берн, — сказала она, — разве моя ванная комната это место для дознания? И уже довольно поздно. Возможно, утром.
Она могла бы откусить себе язык. Эта защита была не совсем правильной. Она чувствовала, что маленький психолог предвкушает каждое ее слово, почти точно зная, что она скажет дальше. Возможно, этот дьявольский человечек даже предупредил Хейз-Гонта о том, что она может сказать, если что-то скрывает от них.
— О, очень хорошо, — устало сказала она, отходя от стены. — Я расскажу вам все, что знаю, хотя и не понимаю, почему это так важно. Сегодня вечером Алар забрался ко мне на балкон. Я бросила в него нож, но я не очень хороший стрелок. Я промахнулась, и в следующее мгновение он схватил меня за запястье.
— Он сказал, что убьет меня, если я не отведу его в бальный зал. Что я могла сделать? Мои служанки ушли. Это, фактически, ваша вина, Берн, что вы не обеспечили мне хотя бы минимум защиты.
Она знала, что это бесполезно, но, по крайней мере, у них уйдет несколько минут, чтобы разобраться в этом. А пока она будет думать. Она небрежно подошла к умывальнику, словно внесла свой последний вклад в дискуссию, и несколько секунд изучала свое лицо в зеркале. Она оросила свое лицо ароматизированной эмульсией из пальмового масла, когда Хейз-Гонт снова заговорил:
— Ваш друг, кажется, принял здесь душ и позаимствовал кое-что из моей одежды, не говоря уже об итальянской сабле. Вы были связаны и с кляпом во рту во время всего этого?
Кейрис перестала протирать свое намасленное лицо и лениво потянулась к водно-спиртовому спрею. — Я всегда считала, что в моей квартире установлены скрытые микрофоны. Я предполагала, что каждое слово, сказанное мной и Вором, будет услышано охранниками, и что Алар будет схвачен в этой самой комнате.
— По удивительному совпадению, — пробормотал Турмонд, — ваш нож перерезал проводку.
Водно-спиртовые брызги резко обожгли ее щеки. Она быстро вытерла лицо полотенцем с глубоким ворсом, затем снова повернулась к тройке с напускным спокойствием, которое с каждой минутой становилось все тоньше.
Шей все еще улыбалася. Один раз он, казалось, чуть не рассмеялся.
— Я дам вам возможность усомниться в этом, — холодно сказал Хейз-Гонт. Он расцепил пальцы на пояснице и, сложив руки на груди, неторопливо направился к ним. — И я даже допускаю на текущий момент, что следующая фаза вашей истории — правда, что вы верили, что мы все время знали, что Вором на балу был Алар, и что мы выжидали удобного момента, чтобы взять его. Мы оставим это в покое.
— Вы можете знать, а можете и не знать, что после его поимки Алар был отдан Шею на обследование, и что Алар каким-то образом узнал, что вы исчезли с территории дворца час назад, как раз перед тем, как Шей должен был начать свои эксперименты. Алар добился своего освобождения, сказав Шею, что вы были взяты в заложники Ворами. Вы, должно быть, сказали ему, что в этот момент будете отсутствовать, и что он может использовать это знание для своего освобождения. Вы это отрицаете?
Кейрис заколебалась и впервые посмотрела на Шея. Любитель боли смотрел на нее в восторженном ожидании. Она знала, что ее лицо должно быть очень бледным. Почти десять лет она думала, что сможет спокойно встретить смерть. Но теперь, когда эта вероятность начала кристаллизоваться у нее на глазах, она стала ужасной.
Что такого было в смерти, что пугало ее? Не сама смерть. Только час смерти — час, который Шей умел продлевать до бесконечности. И она будет говорить. Она знала, что Шей может заставить ее говорить. Ей придется рассказать о Мегасетевом Разуме, и мощное оружие будет потеряно для Воров Кима.
Где-то, как-то, Ким может быть все еще жив. Что он подумает, когда узнает о ее предательстве? И кстати, как Алар узнал, что она ждала его в месте встреч Воров во время его краткого заточения в камерах Шея? Слишком много вопросов, а ответов нет.
Интересно, сколько боли она сможет вынести, прежде чем станет разговорчивой?
— Я ничего не отрицаю, — сказала она, наконец. — Если вы хотите думать, что я снабдила Вора средствами для его побега, то можете так и поступить. Неужели мое происхождение заставляет вас ожидать моей безграничной преданности вам, Берн? Она внимательно следила за его лицом.