Парадоксальные люди
Шрифт:
— Я не знаю, кто он такой. Говорят, что когда-то он был обычным цирковым артистом, который мог ответить на любой вопрос, если ответ когда-либо появлялся в печати. Потом, лет десять назад, он попал в пожар, который обезобразил его лицо и руки. — После этого он больше не мог появляться на публике и стал клерком в банке данных Императорской Научной Библиотеки. Именно там он научился поглощать книгу на две тысячи страниц меньше, чем за минуту, и именно там Шей открыл его для себя.
— Продолжайте. Он почувствовал укол вины за то, что выспрашивал у нее подробности жизни, которую она, должно быть, давно забыла. Но он должен был знать.
— Примерно в то же время исчез Ким, и Хейз-Гонт забрал меня. Я получила записку, написанную почерком Кима, в которой он просил меня сделать все, что потребует Разум. Так что…
— Ким? Что-то просело внутри Вора.
— Кенникот Мьюр был моим мужем, — тихо сказала женщина. — Вы не знали?
Многое вдруг стало остро, мучительно ясно.
— Кейрис Мьюр, — пробормотал он. — «Ну конечно! Жена самого невероятного, самого неуловимого человека в системе. За десять лет он ни разу не появился лично ни в Обществе, которое основал, ни перед женщиной, на которой женился». — Почему вы думаете, что он жив? — резко спросил он.
— Иногда я сама себе удивляюсь, — медленно призналась она. — Просто в ту ночь, когда он оставил меня, чтобы пойти на свою роковую встречу с Хейз-Гонтом, он сказал мне, что справится и вернется за мной. Неделю спустя, когда Хейз-Гонт поселил меня в своих личных покоях, я получила записку, написанную рукой Кима, в которой он просил меня не совершать самоубийства. Так что, я этого не сделала.
— В следующем месяце я получила еще одну записку, в которой говорилось о Мегасетевом Разуме. Примерно раз в год с тех пор появляются другие записи, написанные его почерком, которые говорят мне, что он с нетерпением ждет того дня, когда мы снова сможем быть вместе.
— А вам не приходило в голову, что это могут быть подделки?
— Да, вполне возможно. Возможно, он мертв. Возможно, я наивна, считая его живым.
— Это единственное доказательство, которое у вас есть, эти записки, написанные его почерком?
— Это все. Кейрис торжественно кивнула. — И все же, я думаю, важно, что никто из волчьей стаи не думает, что он мертв.
— В том числе и Хейз-Гонт?
— О да, Хейз-Гонт почти уверен, что Ким скрывается, возможно, за границей.
Для Алара это был самый верный признак того, что Мьюр действительно жив. Жесткий, практичный канцлер наверняка скрыл бы свои тайные страхи, если бы посчитал их необоснованными.
— Но, — сказал Алар, — как насчет Разума? Какова его связь с Обществом?
— Наверное, он тайный агент. Его доступ в Императорскую Научную Библиотеку, вероятно, представляет значительную ценность для Общества.
Алар невесело улыбнулся. Близость Кейрис к величию, по-видимому, ослепила ее от мысли, что Общество — всего лишь кошачья лапа Разума. — «Вы, я, все мы», — подумал он, — «пойманы всеядными ячейками этой таинственной сети. Ах, Разум с Мегасетью, ты хорошо назван»!
И сравнение привело к поразительной возможности.
— Вы говорите, — медленно начал он, пристально изучая ее, — что Кенникот Мьюр исчез примерно в то же время, когда Разум принял свой облик. Вам это кажется важным?
Ее глаза расширились, но она ничего не сказала.
— А вам не приходило в голову, — настаивал он, — что Мегасетевой Разум может быть вашим мужем?
Она немного помолчала, прежде чем ответить.
— Да, я думала об этом. Ее темные глаза жадно вглядывались в его лицо. — Вы что-нибудь узнали?
— Ничего особенного. Он увидел внезапное разочарование, отразившееся в ее глазах. — Но, похоже, с этими двумя людьми связано огромное количество совпадений.
— Единственное сходство между ними заключается в их одинаковых габаритах. В остальном они совершенно разные.
— Разум обезображен, так что это было бы отличной маскировкой. Более важным является возвышение Разума после исчезновения вашего мужа. Обратите внимание на его влияние на Общество. Алар внимательно наблюдал за ней. — И он относится к вам как опекун.
— Они не могут быть одним и тем же человеком, — сказала она без всякого убеждения. Теперь в ее глазах читалось сомнение.
— А какие у вас есть доказательства, что это не так? — мягко сказал Алар.
— Доказательства? У нее явно не было ответа на его вопрос.
— Вы сказали, — продолжал он, преследуя мысль, которая послужила основанием для ее сомнений, — что вы взвесили все возможности. Что заставило вас отказаться от этого?
— Я не знаю, — ответила она, начиная расстраиваться, чувствуя, как тает ее уверенность. — Я просто это сделала. Она почти отчаянно замотала головой. — У меня нет доказательств, если вы это имеете в виду.
Он знал, что ведет себя жестоко, задавая эти вопросы. Она хотела быть объективной, посмотреть правде в глаза, но внутренняя боль не поддавалась контролю. Он лихорадочно искал в своем мозгу последний вопрос, чтобы рассеять сомнения в их головах.
Внезапно у него это получилось. — Хейз-Гонт тоже рассматривал такую возможность?
— Да, конечно! Да, он это делал! Теперь ее глаза были широко раскрыты.
— А каков результат?
— Он полностью отверг эту идею! Я знаю, что он это сделал!
— Вот так! — сказал Алар и вздохнул. Это было очень важно, это было отрицательное доказательство, настолько хорошее, насколько можно было ожидать. Вопросы закончились. Он внезапно взглянул на светящийся циферблат наручного радиоприемника.
— Сейчас уже четыре. Если Турмонд отправился немедленно, а мы должны предположить, что он отправился, то к полуночи он будет здесь с войсками. У нас есть восемь часов, чтобы закончить решение проблемы со звездной фотопластинкой и стартовать. Наш первый шаг — это Галактариум, затем мы возвращаемся в мой кабинет и к Джону Хейвену.