Параллельные
Шрифт:
— Я вообще ничего проблемой тут не считаю, — честно отозвался Итачи. — Но могу предположить, что это из-за возраста. Разве нет?
— Это же Орочимару! — в голосе Саске-гостя звучало самое настоящее возмущение.
Змей поднял на него грустные жёлто-карие глаза:
— Разве я так плох?..
У Сакуры-гостьи сердце ёкнуло от этого взгляда. Сразу захотелось обнять деточку, утешить, погладить…
— Ты хотел захватить тело Итачи, — тону Саске определённо не доставало категоричности. Но сохранять спокойствие под
— Не захватил же, — логично ответил Орочимару. — Да и если бы захватил, можно было бы вернуть и извиниться.
— Но почему усыновление? — зырк из-под свисающей на глаза чёлки, казалось, обретал дополнительную выразительность.
— А почему нет, если оно так подходит? — Итачи пожал плечами.
Орочимару показал вредному Саске язык и отвернулся.
— Саске, не ревнуй так явно, — хмыкнул Учиха-здешний. — Хотя бы пока не научишься правильно общаться с сенсеем.
— Я не ревную!
— А что ты делаешь? Тебе осталось только шаринганом сверкнуть и потребовать вернуть нии-сана.
Сакура старалась осознать, что змеиный саннин может вести себя как подросток. Может, он слишком юное тело захватил?
— Я ему сам сейчас шаринганом сверкну! — возмутился Орочимару.
— Только не деритесь, пожалуйста, — попросил Итачи.
— Орочимару — очень капризная деточка, — тонко улыбнулся Саске-местный. — Лучше его не обижать.
— И мстительная, и ревнивая, — добавил сам Змей.
Рядом с Итачи он превращался в очень послушную, мягкую, нежную змейку… пока его не начинали утаскивать.
— Всё хорошо, — успокоил Итачи. — Нет поводов для ревности.
Саске-пришелец зыркнул так, что никакого шарингана не нужно было, и наглухо закрылся. Так, что даже Сарада поёжилась, словно от отца потянуло холодным сквозняком.
— У вас обоих, — добавил Итачи.
Орочимару тихонько зашипел.
— Что-то это мне напоминает, — почти ностальгически заметил Кабуто.
— Сенсе-ей, — Саске-местный произнёс слово так, будто карамельку во рту перекатил. — Ну вы же старше. Пожалейте бедного меня, у которого даже духу на обнимашки не хватает.
Орочимару мгновенно отвлёкся и посмотрел на него. Успокоился, отсел.
— Вот именно. Если бы просто претендовал бы на место, ничего страшного, я бы поделился. А он и сам не ам, и другому не дам! Это вообще несправедливо.
— Пойдём, — Итачи протянул Саске-гостю руку.
— Куда? — тот глянул исподлобья, как обиженный подросток.
— Поговорим. Ну? — вышло требовательно.
Саске зыркнул на него ещё раз. Зачем-то оглянулся на Сакуру и Сараду. Встал, уцепившись за эту руку так, будто его сносило течением.
Итачи сжал руку в ответ и потянул его за собой.
— Нас не ждите, не думаю, что мы быстро уложимся.
Они быстро и уверенно прошли по улочкам, зашли в храм. Затем поднялись по лестнице и прошли в небольшую комнату, в которой был только татами. После Итачи закрыл дверь и просто обнял Саске.
— Глупый, глупый отото… Не повторяй глупостей своего нии-сана.
Саске резко, с присвистом втянул воздух. Итачи, которого он знал, никогда не вёл себя так. Даже в детстве. Он мог отнести на спине, если брат подворачивал ногу, но вот просто обнять… максимум, на что мог расщедриться его Итачи — это ткнуть пальцами в лоб.
Вот только его Итачи был давно мёртв.
Невольно он попытался отстраниться, но этот Итачи его удержал.
— Не надо. Я не твой брат, но я был таким же, как он. Возможно, даже был им — по одной из теорий, параллельные миры возникают, когда один мир делится на два какой-то случайностью. Одна случайность разделила человека на меня и того… того, у кого всё получилось. Поэтому послушай, ладно? Ты ценнее, чем любая жертва, которую ты можешь принести.
Саске всё-таки отстранился. Итачи удержал его на расстоянии вздоха.
— Ценнее любого преступления, которое совершил. Ты сам. Более того, ты превращаешься в того, каким я когда-то был. В сильного, хладнокровного, независимого… мудака. Жертвенного и склонного к саморазрушению. Думаешь, я не понимаю, что у тебя с рукой? Думаешь, у меня не так же было с глазами?
— С глазами? В смысле, от Мангекё же слепнут, и этого не избежать…
— Да. Но будь я хоть чуточку эгоистичен, захоти я хоть немного пожить… — Итачи отошёл немного, давая возможность отвести взгляд, — …я бы решил эту проблему. Ведь у меня был глаз Шисуи.
Саске замер, переваривая мысль.
— Ты не властен над чувствами других людей. Ты не сможешь заставить их разлюбить себя. Хоть сотню раз веди себя как мудак. Хоть пропади ещё на десять лет. Некоторые люди слишком постоянны в своих привычках… Знаешь, как твоя дочь на тебя смотрит? Точно так же, как на меня смотрел ты. Пожалуйста, Саске. Выйди за рамки. Не дай истории повториться.
— Я ненавидел тебя вполне искренне, — возразил Саске.
— И поэтому так рад видеть меня сейчас? — хмыкнул Итачи. — Знаешь… Однажды мне приснился сон. Сон о том, чего не было. Война, Зецу, мёртвый Дейдара, безумный Кабуто… Твоё Сусаноо ведь фиолетовое?
— Да, — младший Учиха нахмурился, пытаясь понять, при чём тут это.
— Фиолетовое и грязное от ненависти, — печально кивнул Итачи. — Во всяком случае, было таким тогда.
— Оно не изменилось.
— Тогда ответь — кого ты ненавидишь сейчас?
Саске задохнулся, словно пропустив удар под дых. Ненавидит? Его Мангекё пробудился не от этого…
Или от этого? Что именно питало тёмное пламя Аматерасу в его душе — то самое пламя, сменившее опустошённость после боя с Итачи. Когда звонкая пустота растаяла, исчезла, вытесненная словами Тоби-Мадары, отступила в панике… перед чем?