Пари на красавицу
Шрифт:
Торжественно ставлю опустевший стакан перед сестрой. Сестрой, чтоб тебя.
– Это называется контратака. А теперь, когда пойдешь смываться, будь любезна, отмой заодно и ванную.
Молча ухожу в соседнюю комнату, минуя тяжело вздыхающую маму, уставшую от наших вечных перепалок, и закрываю за собой дверь. За стеной продолжают истерить, но мне уже пофиг. Сама нарвалась. И так каждый день. Не ванная, так что-нибудь другое загадит. Никогда за собой ничего не уберёт.
По дому эта краля делать из принципа ничего не хочет: царице не пристало, видите ли, с веником прыгать. С готовкой не помогает, только сжирает всё, а потом орёт, что потолстела и требует у папани денег на фитнес. В магазин за майонезом и то не сходит, всегда найдёт отговорку: магнитные бури, педикюр, религия не позволяет. Вся помощь маме ложится на меня, словно мы тут слуги. Нет, эту стерву давно пора спустить с небес на землю.
Именно поэтому на следующий день вылавливаю в холле Воронцова.
– Я в деле.
– Прошу уточнить.
Прикалывается?
– Твоё пари ещё в силе?
– Конечно.
– Ну вот. Я в деле. Размажем эту заразу.
Глаза напротив загораются азартом.
– Отлично. С чего начнём?
Эй, я что, типа мозг намечающейся операции? Когда это меня успели из ранга пассивной сообщницы повысить до генерала?
– Как минимум, для начала стоит узнать слабые места противника. А для этого для необходимо пробраться в логово врага.
– Логово?
Во ту-у-у-упой.
– В её комнату, балда! Помнится, сестрёнка ведёт дневник. С него и начнём. Она сегодня на своей йоге зависает, до семи не вернётся точно. Родаки тоже приедут поздно, у мелкого дополнительные. Так что чтобы в шесть был как штык.
– А чё не раньше?
– Потому что, котик, у меня есть и своя личная жизнь… А, и это… Захвати антисептик и резиновые перчатки.
Глава 2. Монстр под кроватью
Глеб
Озабоченно присвистываю. Сложно удержаться.
– Теперь понятно, зачем резиновые перчатки. А я думал, типа, чтобы отпечатки не оставлять.
– Ну да, – хихикает Мальвина. – Лерка же у нас великий сыщик. Первым делом с порошочком по комнате бегать будет, искать, кто посмел сожрать её диетические крекеры, забытые под подушкой в прошлом году.
Шкала моей озабоченности продолжает расти.
– Ты сейчас пошутила? Или на реале?
– Не знаю. Я к ней под подушки не заглядывала. Я, знаешь ли, брезгливая. Да и вообще – помойки не мой конёк.
– Хм… что-то меня уже не так прельщает идея её завалить.
Меня ехидно сверлят саркастичные синие омуты. Вот прям синие-синие. Я такого цвета насыщенного раньше и не видел. Обычно они в голубизну или в серый уходят, а тут идеальная палитра. Интересно, свои или линзы?
– Что такое? Эрекция подводит? – хмыкает Праша. – Ну ничего. Бахнешь таблеточку и всё будет в ажуре.
Язва.
– Ты за мою эрекцию не переживай. С ней всё отлично. Но если не веришь, можешь проверить.
– Лучше руку себе откушу.
– Правую или левую?
– Обе! Хорош лясы точить. Эта грязнуля скоро вернётся. Ищи под матрасом, я в столе. К шкафу не лезь. Нарнии там не найдёшь, а вот заикой станешь.
– Так, мне чур туда, где бельишко!
– Да кто б сомневался, – прилетает мне такое презрительное, что становится обидно. Уже и пошутить нельзя. Я ж не фетишист.
Начинаем поиски. Мда, грязнуля – это ещё мягко сказано. Кто мог подумать, что такая красотка может оказаться подобной… неряхой. Из шмоток громоздятся бастионы, на горизонтальных поверхностях завалы. На полках слой пыли. На туалетном столике хаос: всякие баночки-скляночки перемешаны с использованными ватными дисками. На подоконнике печально вздыхает сгнившее алоэ. Зачахло от перелива или офигев от происходящего?
– Слушай… – озадаченно кашляю. – А она часто душ принимает?
– Не бойся. Из ванной не вылезает, – отмахивается Покровская, ловко роясь в выдвижных ящичках письменного стола. Очень ловко, так что потом всё умудряется оставаться на своих местах. Талант. Или опыт? – И каждый день по сто раз переодевается, один её хлам потом стирается в десять заходов. Это тот самый уникальный вид людей, что голову моют три раза в день, зато спят в хлеву.
– А так можно?
– Сама в шоке. И я с этим живу, прикинь? Кажись нашла, – ну да, похоже на правду. Мягкая обложка в стразах, закладка в виде пушистой кисточки – на тетрадь по тригонометрии не похоже.
Усаживаемся на не заправленную постель с уехавшей простыней, словно ночью тут свершались эротические игрища.
– Хм, а это ничего? – озадаченно потираю чешущийся кончик носа. – Ну типа не аморально? Там же её “секретики”, – последнее слово специально беру в кавычки.
Мальвина театрально округляет глаза, хлопая длинными бледными ресницами. Ни грамма косметики. И нет, не линзы. От линз остается контур на радужке, а у неё ничего. Мы сидим близко, так что можно рассмотреть всё. Включая россыпь веснушек на щеках и маленький шарик на серебряном колечке в ноздре.
– Аморально? – фыркает она. – Это ты мне говоришь про аморальность? Да не вопрос. Давай положим на место и уйдём. Как будто мне больше всех… – она собирается встать, но я хватаю её за руки и усаживаю обратно.
– Нет-нет-нет. Всё норм. Моя совесть как-нибудь переживёт, – заверяю я.
– Моя так точно, – мне суют бабскую тетрадку. – Я это читать не собираюсь. Я недавно поела, блевать не очень хочется.
– Не знал, что ты такая нежная, – усмехаюсь я, листая исписанные мелким почерком странички. – Сердечки, цветочки, наклеечки… – в ответ демонстративно суют два пальца в рот, изображая подступающую рвоту. – Глядите-ка, Джареда Лето прилепила. Так вот о ком мечтают неприступные принцессы. Покровская, а ты о ком мечтаешь одинокими ночами? Кто красиво имеет тебя во сне?
Дёргаюсь, потому что в ответ мне прилетает с ноги. Хорошо прилетает. Больно на самом деле. Ай.
– Ты о чём-то кроме секса можешь думать?
– Могу. Но зачем?
Не знаю зачем дразню её. Просто нравится наблюдать за тем, как она реагирует.
– И правда. Если мозгов нет, то и париться не надо. Изучай матчасть, Казанова. Авось что-нибудь да найдёшь… Куда! – мне прилетает повторно. Теперь уже подзатыльник, когда я начинаю засовывать находку под футболку.
– Это-то за что?