Пари с будущим
Шрифт:
— Фот и нефефо его балофать! Фем запить?
— Не надо запивать, под язык ее.
— Гадость! — скривился он. — Ты нарочно всегда находишь для меня самые гадостные зелья!
Так, слегка встряхнув наше сосредоточенное общество, Шива угомонился и влился в работу.
Тем временем вихрастый Кама (так звали приведенного к нам ассиста из «Беты») развернул перед нами три голографические записи из разных локаций. На одном из экранов виднелся Чертов сарай и прогуливавшаяся вдоль дороги Стелла Вейде: фокус был снаружи, поэтому увидеть, что там, в руинах, творится с Денисом, не получалось. На втором я узнал Ленкин двор с этой незабвенной аркой и вечной меткой граффити-оригиналов «Цой жив!». Здесь пасся какой-то подозрительный тип. Подозрительным он показался мне, поскольку нет-нет да и поглядывал в сторону окон Ленкиной квартиры. Неспроста на него обратили пристальное внимание в «Бете». Третий экран отображал саму Ленку, возвращавшуюся откуда-то домой за руку с дочерью. Шива насторожился.
— Это одновременный слепок с трех разных точек, — объяснил рыжий Кама и поскреб в затылке. — У дома, в общем, один из ятта. Что ему надо — неизвестно. Понятно, что хорошего мало: эти твари имеют невербальную связь со Стяжателем, и, в общем, отследить, что там к чему, фактически невозможно. Ума с дочерью сейчас возвращаются из гостей, они были на даче у Еремеевых. Запас времени есть, но Уму необходимо задержать минут на пятнадцать, — ассист прекратил чесаться и обвел виртуальной указкой стоящую невдалеке, на пути Ленки, милицейскую машину. — Тут есть лазейка. Этим займется Шива.
Танцор пожал плечами. Будь там не Ума, а кто другой, наверняка поднял бы бунт на корабле по поводу «недоумков», предлагающих дурацкие решения. Но сейчас, похоже, он искал любую возможность повидаться с нею в реальной обстановке, пусть даже она его и не узнает.
— За это время вам с Савитри, — Кама обернулся к нам и указал на Чертов сарай, — надо добраться до ятты и обезвредить его. Задача несложная, по случаю праздника во дворе немноголюдно.
Что ж, значит, Денис мой выжил под завалом. Это обнадеживает.
— В общем, когда дам сигнал, Уму можно будет отпускать, — ассист взглянул уже на Шиву. — А вы дождетесь ее у дома и увезете домой к Стелле. Дальнейшие инструкции будут, когда появятся новые данные. Сейчас что есть, то есть. Возвращаетесь в ту временную точку, откуда были извлечены.
Не знаю, как Шиве, а мне этот бодрый толстячок показался профессионалом своего дела и неплохим парнем. И я решил, что Каме я свою жизнь, пожалуй, доверю с легким сердцем.
— Удачи! — на прощание сказала Тэа и обняла брата. — Мне пора.
Она побежала к своей группе — начинать цикл, — а Кама уселся за пульт. Три замаскированные «Тандавы» ждали нас, Шива направился к одной из них.
— Подожди, — попросил я, удерживая Савитри за локоть и отводя в сторону. — Мне нужно сказать тебе пару слов.
Она догадалась:
— Ты сомневаешься?
— Ну, в общем, мы сейчас сильно рискуем, и нам стоит попрощаться… На всякий случай.
— У тебя всё получится.
Мы отошли за центральную колонну с оборудованным в ней зооуголком и встали у клетки с белкой.
— Я не знаю, получится или нет. Как бы там ни было, мне хотелось бы, чтобы всё, что у нас с тобой было, произошло с нами… не так…
Савитри засмеялась, устремив невидящий взгляд куда-то мне в плечо:
— Тебе будет что вспомнить в твоем мире, сура.
— Я не сура.
— Так и знала, что сейчас ты начнешь отрекаться от самого себя.
— Просто мне на самом деле будет страшно встретиться с собой, настоящим, когда ади уйдет в свой мир.
— Это не больно, Агни.
Я усмехнулся, вспомнив знаменитые предсмертные слова Аррии [21] . А Савитри положила руки мне на плечи:
21
Аррия — жена римского консула Авла Цецины Пэта. Когда ее муж был уличен в заговоре против императора Клавдия (кстати, захватившего власть в Риме путем убийства Калигулы), у него остался выбор: позорная казнь или самоубийство. На последнее у него не хватало решимости, и тогда Аррия, нанеся себе смертельную рану в грудь, подала мужу окровавленный кинжал со словами: «Пэт, не больно».
— Всё у тебя получится. Всё будет так, как должно быть. Сура знал, что делал.
Хотелось бы мне самому той же уверенности…
Я обнял ее и, закрыв глаза, жадно поцеловал в губы. Вдруг это и в самом деле в последний раз?..
Было плохо. Иногда казалось, что я больше не сдвинусь с места. Пространство будто пожирало меня. Я понимал, что то же самое всегда чувствуют мои собраться и всё же добираются до противоположного берега, но как же мне было плохо! Так и тянуло оглянуться на жизнерадостный зеленый маячок, отметивший причал родного берега! Но оглядываться нельзя — это смерть для тех, кто идет сейчас вслед за мной, не видя меня, но доверяя мне.
Коридор времени — странная штука. Если во времена Дениса и Ленки в фантастических фильмах изображали темпоральный переход посредством доносящихся извне отрывков фраз из разных эпох, то на самом деле тут не было ни каких-либо голосов, ни образов, ни запахов. Ты просто чувствуешь, как сыплется сквозь тебя прах времен, и это отчасти напоминает впечатление о первых похоронах, которые тебе пришлось увидеть и попрощаться с близким человеком. И это совсем не те благостные ощущения вояжа, которые ты испытываешь, «танцуя» в центрифуге и купаясь в лучах радости. Вот она — доля суры: поглощать боль и отдавать счастье…
А до противоположного выхода из тоннеля было еще так далеко!
Сам не помню, как очутился среди звуков, запахов и света. Шум от обрушения едва стих, когда я, отплевываясь и кашляя, начал отгребать от себя завалы цементных кусков и штукатурки в Чертовом сарае. Теперь мое имя снова Денис Стрельцов. Но кто я на самом деле, мне уже не забыть.
«Сжечь — не значит опровергнуть!»
Выбравшись со Светиком из вагона пригородной электрички, Лена посмотрела на небольшие станционные часы. Если Первомай водителям общественного транспорта не помеха, то до дому они с дочерью доберутся, пожалуй, еще засветло. Лена поморщилась. В последнее время ей все меньше хотелось возвращаться в свою квартиру. Вся радость уходила из сердца, стоило миновать короткий тоннель, ведущий во двор ее дома. А ведь ей казалось, что траур по Степке уже не так гложет ее душу, как раньше. А может, и не в Степе тут дело. Она не знала, в чем именно.
Этот, страшный, больше не объявлялся: она ведь после его угроз избегала встреч со Стрельцовым. И даже убеждала себя, мол, что бы ни делалось — к лучшему, для чего ей риск стать вдовой во второй раз с этой Денискиной сумасшедшей профессией?
Будто черная сеть оплела всё здание, где жили Еремеевы, и даже солнце светило здесь по-другому.
Дорогу к остановке они переходили наискосок. Автомобилей почти не было, людей — тоже. Только на другой стороне улицы стояла патрульная милицейская машина, а возле нее околачивались двое в форме и какой-то подозрительный тип, пытавшийся им что-то объяснять. Лена вспомнила историю с «Неоновой барракудой» и невольно забрала чуть левее, чтобы обойти эту компанию по широкой дуге. Не хотелось ей мелькать перед милицией.