Пари с будущим
Шрифт:
Однако при ближайшем рассмотрении Чертов сарай не такая уж мелкая постройка. Вообще-то это огромный дом, помещичья усадьба позапрошлого века, признанная историческим памятником и потому уже множество раз счастливо избежавшая сноса.
Уродливое, перекошенное во все стороны здание было обернуто забором из сетки-рабицы, что не являлось ни малейшим препятствием для проникновения внутрь бомжей или ребятни, которой захотелось поискать приключений на известное место. Одна только наша бригада тушила Чертов сарай раза три за последние пару лет. Особенно охотно загорался он в середине лета, и не обязательно это происходило из-за поджога бродягами. Усадьба вообще вела себя странновато. Особо
Из-за пожаров и аварийного состояния на Чертов сарай не раз жаловались в мэрию с просьбой снести его к чертовой же матери, но власти упорно игнорировали все сигналы и пожарные рапорты. Наверное, рука у них не поднималась отдать приказ о сносе этого восьмого чуда света.
Проезжая усадьбу, я вглядывался в ее пустые глазницы. Она грудой лежала посреди пустыря, как останки коня Вещего Олега, и таила в себе что-то очень плохое.
Тут завозилась дремлющая Ленка, и я слегка пошевелил плечом, чтобы ее разбудить:
— Лен! Хорош спать, Лен! Вопрос есть.
— М-м-м? — протянула она, поднимая голову с меня.
— Ты моего одноклассника Руську помнишь? Аникина Руслана.
Она задумалась:
— Что-то как-то смутно…
— Выше меня, черноволосый… Ну, у него еще погоняло Нео было в школе…
— Похож на Киану Ривза, что ли?
— Ага, как я на Джонни Деппа. Он по «Матрице» одно время прибивался до потери пульса, носил такой же плащ, как у них там, очки, причесон под Нео.
— Ну вот ты говоришь, у меня вроде что-то такое всплывает, а лицо не вспоминается. А зачем я должна его помнить?
— У него сегодня в «Неоновой барракуде» мальчишник, идем со мной?
Ленка посмотрела на меня своим фирменным взглядом, предназначенным ввергнуть собеседника в думы о состоянии его мозга:
— Свихнулся? Это ж мальчишник! С чего я-то туда попрусь?
— Давно ты, видно, не была в ночных клубах, Аленосик!
Она не выдержала и засмеялась. Ее всегда разбирал смех, когда я так ее называл, а называл ее так только я.
— Ну кому там какая разница, кто с кем и зачем туда пришел? Мы с тобой придем сами по себе, потом подключимся к Русу, немного потусим с ним и снова станем сами по себе. Я хочу, чтобы ты развеялась.
— Ну… нет… Нет! — но было видно, что она уже в сомнениях. Сомнение — это не согласие, но ведь и не отказ!
— Аленосик, не будь занудой! — менторским тоном произнес я, и от этого она вообще хрюкнула в ладонь, склоняясь к коленям, чтобы никто этого не увидел. — Ты совсем уже старушенция!
— Чего?!
— Да, да! Сегодня, между прочим, я впервые понял, что ты моя ровесница. Визуально осознал, так сказать!
— Почему — впервые? — не догоняла Ленка.
— Вот! И тупишь уже, как старая маразматичка! Еще головой потряси! Да ты даже не на двадцать пять, ты на все… двадцать шесть выглядишь. Поняла?! А там и тридцать не за горами, бабуля!
— Ах ты козел!
— Тихо, Светика разбудишь!
— Все равно козел.
— И страшная стала, как баба-яга! Одни мослы торчат… зубы, наверное, уже все выпали. Выпали, да? Покажи!
Она что-то прошипела, но сдержалась,
— А у меня рефлексы проверять не надо, я еще молодой, по клубам хожу! — (Ну, мы благоразумно опустим тот факт, что еще сегодня утром меня самого Руська обозвал старым дедом за нежелание идти на их тусовку!) — А кто в заточении сидит, тому уже на пенсию пора, чулки вязать.
— Да не хочу я с этими дятлами глохнуть под их дурацкую музыку, Денис! Они все равно дятлы, им пофиг, а мне еще нет!
— Лен, да ты думаешь — я хочу? Но Руслан обидится, точно знаю, — (А еще мне вспомнилось загадочное послание varuna, иносказательно советующее мне не отказываться от приглашения одноклассника.) — А ты скрасишь мою горькую обязанность. Подсластишь, так сказать, пилюлю. Как жена декабриста.
Ленка вздохнула. И, вздохнув, скрепя сердце согласилась.
Топ-топ-модель
Когда я вечером заехал за Ленкой, то едва ее узнал. Чтобы заставить меня забрать слова о возрасте обратно, она, кажется, выпила эликсир преображения. Даже на их свадьбе со Степкой, да что там — на выпускном даже! — она не была красивее и моложе, чем сейчас.
— Здрасссь, — прикололся я, чуть вжимая голову в плечи. — А Лена дома?
— Козел! — никак не желая менять пластинку, она ухватила меня за рукав и втянула в прихожую, и я понял, что за «старушку» и «баб-ягу» прощен. — Я правда не сильно вызывающе выгляжу? — так и эдак вертясь перед зеркалом и оглаживая себя спереди, сзади, по бокам, тревожно спросила Ленка. — Платье не слишком…
— Отлично ты выглядишь. Я бы тебе вд… Ой! — я сделал вид, что осекся ненароком, и хлопнул себя по губам, а вдобавок получил шутливый подзатыльник от Ленки. — Не, совсем не вызывающе. Сексуально, стильно, классно. Наконец-то узнаю красавицу-Пушкарную!
Она расцвела и бросила еще один самооценивающий взгляд в зеркало.
— Светика родителям отдала?
— Куда же еще? На нянек я не зарабатываю…
Речь шла о родителях Степухи. Ленкина семья была против их брака с Еремеевым. Богатые и кичливые, из тех, кто еще в советские времена занимался фарцовкой и умел крутиться себе на пользу при любом строе, не слишком образованные, но в какой-то момент вдруг начавшие претендовать чуть ли не на аристократичность, Пушкарные прочили своей очаровательной младшей дочери выгодную партию, а уж никак не «простецкого голодранца». Ленкин отец так ей и сказал тогда: «Не порвешь с этим отребьем — мы тебя не знаем, у нас не будет младшей дочери, и все. Когда этот твой ковбой тебя обрюхатит и кинет и ты явишься с протянутой рукой — я первый тебе плюну в ладонь, учти!» Ленка не порвала. Мужик сказал — мужик плюнул. Кажется, ее родня уехала из города, но мы узнали об этом только по слухам: Пушкарные не сочли нужным даже оповестить дочь о своем отъезде. Ну, все верно: у них ведь уже не было младшей дочери…
Вторыми родителями Ленке стали Еремеевы, и они были единственными, кому она безбоязненно могла сдать Светика «на хранение». Внучку они обожали: и саму по себе, и как продолжение погибшего сына. Тем более Светланка удалась в их породу — крупная, она даже родилась, по Ленкиным словам, больше четырех кило, ладная, зеленоглазая и белокурая — истинная будущая валькирия! Такую в школе за рост дразнить не посмеют, быстро огребутся по первое число, со Светкиным-то боевым характером!
Я помог спутнице накинуть короткую шубку, которую она, наверное, впервые за три года вытащила из какого-нибудь дальнего-дальнего шкафа, и отворил перед нею дверь. Ленка, специально виляя пятой точкой и цокая каблучками сапожек-ботфорт, с гордо вздернутым носом выплыла в подъезд.