Пари с морским дьяволом
Шрифт:
– Я думала, ты навел обо мне справки перед свадьбой. Поэтому и предложил договор. Ты ведь очень… предусмотрительный.
Борис даже засмеялся. Договор! Да, он хотел оградить себя от жадности нищей московской девочки. Прелестной птички не от мира сего.
Нищей?
Не от мира сего?
Это она ограждала себя.
К двадцати четырем годам она имела то, что он смог получить только сейчас.
– Почему ты мне не рассказывала?!
Наташа пожала плечами.
– Не хотела навязываться. Тебя не интересует
– Черт, я не о работе!..
Борис осекся, заметив ее непонимающий взгляд.
Для нее было важно лишь ее дело. Деньги – постольку, поскольку они давали свободу выбора.
А для него деньги были мерилом достижений. Полновесной гирей на весах успешности.
Черный джип вызывающе скалился решеткой радиатора. Борис резко отвернулся от окна. Она даже «Туарег» купила не потому, что престижно, а потому, что он высокий! «У Сони ямы возле дома…»
Куски расползались, и Борис не в силах был соединить их. Картина его семейной жизни превратилась в чертов пазл. Который, как выяснилось, все это время он собирал неправильно.
И еще гордился собой, кретин…
Пес с ними, с деньгами! Он был в силах переварить и принять, что жена зарабатывает больше. Но в их браке он мог играть только ту роль, которую сам для себя выбрал.
Он-то, идиот, видел себя спасителем! Принцем, вытащившим сероглазую принцессу из коммунальной башни. Принцесса была сиротка, неприспособленная к жизни. Их брак строился на ее любви и благодарности.
А теперь выясняется, что ему нечем гордиться. Не он спас принцессу, а она снизошла до него из своей маленькой башни, в которой обитала только из ностальгических соображений.
Борис вдруг понял со всей очевидностью, что жена все это время немножко жалела его.
– Наташа… – хрипло спросил он. – А почему ты вообще вышла за меня замуж?
Наташа органически не умела врать.
– В порядке эксперимента, – грустно сказала она.
Через месяц они развелись.
Эксперимент провалился.
Да, именно так она и сказала – «объясниться».
– Доброе утро! – Маша постаралась скрыть растерянность. Что еще за объяснения?
Наташа Симонова подняла ворот куртки и поежилась.
Рассматривая девушку, Маша по привычке подбирала ей место в какой-нибудь истории. Если Яна – Маленькая разбойница из «Снежной королевы», то Наташа, пожалуй, русалка. Не та, что рвалась на землю, а одна из ее сестер, беззвучно скользящих в морских глубинах. Чистое лицо, бледные губы… Но дело даже не в чертах, а в этой легкой отрешенности взгляда.
И еще – в полном отсутствии стремления нравиться. Этой девушке, определенно, было все равно, что о ней подумают.
Словно опровергая ее последнее заключение, Наташа проговорила:
– Я чувствую себя очень неловко. Мне кажется, вчера я всех обидела своими словами.
Она зачем-то прижала пальцы к уху и прищурилась. Выглядело это странно.
Парусник качнуло, и Маша ухватилась за фальшборт.
– Не то чтобы обидели, – пробормотала она. – Скорее, озадачили.
Девушка понимающе кивнула.
– Не стоило этого говорить. Но мне так трудно обманывать… Не понимаю, когда это оправдано.
Маша нахмурилась. Что-то смутило ее в последней фразе.
– Мы действительно вас раздражаем?
– Не конкретно вы. Вообще люди.
Час от часу не легче!
– Когда много людей, трудно, – без выражения сказала Наташа. – Каждый звучит. Голоса разные. Нужно что-то чувствовать, говорить и легко ошибиться. Проще слушать, но все равно устаешь. Я устала вчера. Когда спросили, что мешает, не смогла быстро придумать ответ. Пришлось говорить, как есть.
Она пыталась объяснить и, как всегда, терялась: фразы ничего не значили, хотелось взять картинку из головы и перебросить собеседнику, чтобы сразу, без слов, раз – и он уже все понимает. Ей с детства не хватало телепатии, но сейчас – особенно остро.
Рыжая слушала молча, напряженно сдвинув брови. Наташа подумала, что эта женщина, с лицом усталым и чуточку несчастным, могла бы ее понять. Каково это, когда устаешь от каждого человека, требующего внимания, как тяжело, когда нужно вслушиваться в слова и интонации, различать их, по-разному реагировать. А в это время тебя атакуют образы, запахи, духи, кожа, одежда – и все это оглушает, слепит, выкручивает мозги, так что хочется лишь одного: забиться в темную нору, где только звук собственного дыхания нарушает тишину.
Как чувствуешь себя рыбой среди млекопитающих, молчаливым огромным китом среди резвящихся дельфинов – кем-то, выпадающим из среды, всегда чужим.
Изгоем.
– Вам тяжело общаться? – спросила Маша.
Наташа неопределенно пожала плечами.
– Иногда. Иногда нет. С новыми людьми – да. Слишком много… всего.
Маша вздрогнула. Она наконец-то осознала, что ее смущает.
– Зачем же вы записались в это плавание? – вырвалось у нее.
Наташа вдруг улыбнулась.
– Странно, да. Застой в работе. Ничего не могу придумать. А море я с детства не люблю.
– Любите? – переспросила Маша, решив, что ослышалась.
– Не люблю. Бессмысленный объем воды.
Девушка замолчала, решив, что объяснила достаточно.
Маша потерла лоб. Этот разговор стал напоминать какую-то шараду.
– Море вам не нравится, – вслух подумала она. – И у вас творческий кризис. Вам нужно раскачаться, да? Требуется толчок, который выведет вас из равновесия?
Наташа кивнула.
– Поэтому я хотела извиниться, – без видимой связи с предыдущим сказала она. – Вы умеете понимать. Я не хотела вас обидеть.