Пари

Хокинс Дж. Д.

Но я намерено не говорю об этом Хейли.

Для Хейли - и еще трех человек, которые в ее группе - это просто обычный очередной концерт. Все места в зале для представителей влиятельных лейблов забиты под завязку. Этого достаточно, чтобы нервничать.

– Ты видел, сколько там людей?
– говорит она возбужденно, возвращаясь в свою гримерку.

Хейли позволила наконец-то стилисту поколдовать над ее волосами, в которых изящно разместилось перо. Она одета во все черное: лосины, выгодно подчеркивающие ее стройные бедра и юбка-деним. Облегающая майка демонстрирует

ее сладкие места, показывая ровно столько, чтобы захотеть увидеть еще больше. Зрителям в зале однозначно понравится.

Гримерка переполнена. Воздух в ней напряженный и влажный. Постоянно слышится гул от болтовни и от смеха. Около десятка тощих парней повторяли какие-то танцевальные элементы, у некоторых получалось лучше, чем у других. Кто-то нервничал, кто-то был спокойным и беззаботным. В центре были девушки в обтягивающих нарядах, которые разминали свои мышцы, и они обязательно завоевали бы все мое внимание, если бы не Хейли.

Она нервно перемещается между членами своей группы. Брайн - темноволосый гитарист, сидит на столе и постоянно настраивает гитару. Аарон, высокий жилистый басист, разглядывает свои пальцы. А Паула - барабанщица, кусает ногти и смотрит в никуда, как будто ждет результаты какого-нибудь теста.

Это не очень хорошо. Вся группа чувствует ее напряжение.

– Хейли, - говорю я, хватая ее за руку, чтобы остановить ее нервозность и приблизить к себе, - ты самый талантливый музыкант из тех, с кем я когда-либо работал. Даже если вы выйдете туда и сыграете худшее свое выступление, это все равно будет лучше, чем у кого-либо.

Хейли смотрит на меня большими и округленными глазами.

– Я не знаю, правильно ли ты…

– Я знаю, что я прав. Доверься мне, Хейли. Я бы не привел бы тебя сюда, если бы не был уверен, что у тебя все получится.

– Я знаю, но…

Вдруг в гримерке стало очень шумно, и я оглядываюсь. Это вызывают танцоров на сцену.

– Ты уже скоро, - говорю я и замечаю красные пятна, проступающие на ее лице.
– Когда ты выйдешь на сцену, ты увидишь море лиц. Черт возьми, людей будет намного больше, чем когда либо еще во время твоих выступлений. Послушай меня. Я буду рядом, у входа, когда ты увидишь меня, смотри только мне в глаза. Забудь про все: про свет, толпу, шум. Есть только я. Играй только мне, а не кому-то еще. Ты сможешь это сделать для меня?

Хейли улыбается и кивает.

– Да. Хорошо.

– Прекрасно.
– Я положил руку ей на плечо и сжал, поразившись мгновенному оклику в моем теле от легкого прикосновения к ней.

– Хейли Грейс Кук?
– громкий носовой голос прозвучал у входа в гримерку. Мы оба повернулись и увидели мужчину с микрофоном, предупреждающего о выходе на сцену. Он махнул к себе рукой. Время.

Я смотрю вновь на Хейли, она улыбается, но вся дрожит, ее группа встала и пошла к выходу. Она делает несколько шагов за ними, но внезапно останавливается. Я запаниковал, но буквально через секунду она подошла ко мне и прикоснулась своими губами к моим. Это был глубокий, отчаянный поцелуй, украденный Хейли, и вот она вновь повернулась и спешит на выход.

Я стою и все еще ощущаю вкус ее блестящих губ, как дорогой напиток, слегка пьянящий.

– Ни пуха, ни пера, - кричу я ей вслед.

Через несколько минут я стою там, где обещал, прямо у входа, ожидая ее выход. Меня хорошо видно, но толпа людей постоянно увеличивается и движется. Они толкают меня, друг друга, чтобы получше рассмотреть сцену, так как они знают, что сейчас выход Хейли.

Она выходит, и я замечаю, что однозначно что-то произошло. Она идет, опустив голову, закрыв лицо волосами. Она слишком долго возится, чтобы подключить гитару, затем медленно идет к микрофону. Ее группа переглядывается между собой, так как она не дала им никаких указаний.

Я вытягиваю руку как можно выше, в надежде, что она заметит меня. Она смотрит на затихшую толпу сквозь упавшие на лицо пряди ее волос. Я жду ее взгляда, любого ее движения.

Но она не видит меня. Единственное движение, которое заметно - это глубокое дыхание, при котором поднимается и опускается ее грудь.

Я начинаю продвигаться вперед, отталкивая людей, которых я знаю, и мне нужно было быть более вежливым с ними. Но сейчас для меня это не имеет значения. Я проталкиваюсь к месту поближе к ней, чтобы между нами не было никого. Я вновь поднимаю руку и молюсь, чтобы Хейли обратила на меня внимание.

Я уже слышу осуждающие комментарии, хихиканье. Уже пара человек передо мной разворачивается и уходит в бар.

Вдруг Хейли начинает улыбаться. И ее улыбка освещает ее лицо даже больше, чем прожекторы за тысячи долларов. Она откидывает волосы с лица таким движением, которое в разы сексуальнее, чем в лучших рекламах шампуня, подходит к микрофону и смотрит прямо мне в глаза. Поворачивается к группе, дает им знак, и вновь смотрит на меня.

Паула четыре раза отсчитывает ритм палочками и начинает. Я забываю о зрителях, прожекторах, шуме вокруг меня. Только я и Хейли.

Я до сих пор не могу отойти от ее выступления, хотя все шоу уже давно закончилось и переросло в шумную вечеринку. Видимо, другие тоже под впечатлением от Хейли.

– Это сенсация!
– восклицает очередной представитель кампании, вручая нам визитку, которых уже целая стопка в моем кармане.
– Бен Ливингстон, Юпитер рекордс. Я хочу быть первым в очереди, юная леди.

Хейли хихикает, безуспешно пытаясь скрыть это.

– Первые уже есть, - говорю я с улыбкой, - как и вторые. Могу предложить вам быть пятым. Но это еще не точно.

Бен смеется с нотками разочарования.

– Буду надеяться на лучшее, - говорит он, приподнимая свой бокал, - готов предложить выгодную сделку.

– Вот это уже интереснее, - говорю я.

Бен снова смеется, наклоняется ко мне и шепчет на ухо:

– Тебе действительно повезло, Брандо. Я не знаю как, но ты сделал это.

Бен уходит, и я обращаю свое внимание на Хейли.

– Хочешь выпить?

– Нет, - говорит она, всё еще сохраняя улыбку на лице, от восторженных аплодисментов после ее выступления, - мне кажется, я уже достаточно выпила.