Париж между ног
Шрифт:
Она стала, повернулась, и я уже вижу, что ей все, что я с ней проделала, подтащила, оправила, растянула, где надо, одернула на ней, все ей пришлось по вкусу.
— А она ничего даже, — внезапно подумала, и во мне что-то знаковое стукнуло.
— Да, ничего! Впечатляет. Где это ты всему научилась, расскажи о себе? Я хочу знать о тебе больше, к тому же, как ты говоришь, у нас интерес к твоему олигарху. Так, кажется, таких богачей называют?
— Так, так, только и твой Чича тоже не бедненький, раз фабрикой заправляет, и дочь свою в Париже пристроил и на тебя денег не жалеет. Кстати, сколько ты за Гуччи отдала?
— Вот же б…..! Прости, вырвалось. Ведь эта б……, прости снова, мне говорила, что цена нисколько не дороже, чем в Париже. Значит наеб………!
— Так! Стоп, стоп! Хватит матюгаться, а то ты всех разгонишь посетителей из кафе. Давай так, как только ты при мне матюгнешься, то сразу же мне сто баксов. Идет?
— Эге! Ты так скоро меня по миру пустишь, я ведь не смогу так. Понимаешь, привычка такая…
— ….тюремная. — Подсказываю.
Она глянула, зыркнула недоверчиво, но потом смягчилась.
— Это тебе Колька мой что ли стуканул?
— Ну что ты спрашиваешь, я же тебе сказала, что сегодня я на тебя все досье буду иметь, сколько ты и по каким статьям. Извини дорогая, но бизнес, он знаешь, требует изучать партнера, к тому же и муж мой тоже в курсе. А он, как ты знаешь, человек серьезный и потом у него везде свои люди. Я даже не удивляюсь, что за нами, пока мы с тобой сидим, уже кто-то приглядывает.
— Кто?
— Да хотя бы вот это любезный господин! Смотри, как он на тебя пялится?
— Пусть пялится, мне не привыкать. Я знаешь их сколько до своего Кольки между своих ног пропустила?
— Представляю…
— Ничего ты, б…… не представляешь! У самой, небось, только и было, что поцелуйчики перед замужеством, а я с девяти лет и уже с разведенными ногами. Считай так, с разведенными ногами, и прожила всю жизнь. Мать этим делом грешила, ну, а потом и меня стала подкладывать.
Сначала интересно, а то как же, мне только девять, десять, а мужики уже от меня кончают. Это же надо, думала, вот я какая привлекательная да сексуальная! А потом так надоело, одно и то же. У меня ведь и кукол то не было, так я с их головками, как с куколками игралась, им нравилось это. Эх, да чего там рассказывать! Потом курить стала, выпивать, а вот наркоты ни грамма. Ни-ни! Потом первая ходка в колонию для малолеток.
А там ты же сама представляешь, та же тюрьма, только мы все малые, но все поголовно уже женщины. И как кто-то начнет о себе рассказывать, так точно так же и у меня, у каждой так же. Понимаешь, один жизненный сценарий! Матери некогда, отца нет, мы на улице…
— Знаю, сама через такое прошла. Тебе что же Чича не рассказывал?
— Он не рассказывал, а чего там рассказывать? У нас, можно сказать, с приятными ощущениями, а у них, пацанов наших, у тех с ощущением боли.
Сначала по морде, потом пырнут чем-то, переломают, потом в ж…. лезут. Если не сможешь терпеть, все, считай тебе хана, крышка. Ведь сколько пацанов тех полегло? И моего брата та же учесть не минула, и соседских парней. Где они те пацаны наши и защитники?
А раз нет защиты, то тут тебе и пипец! Причем полный! И так что хочешь, не хочешь, а прижиматься надо к какой-то банде. Хоть и имеют тебя, но зато пожрать и все такое вдоволь и, самое главное, можно ведь попробовать выжить, только для этого
Потом снова в банду, а там тебе уже нашли замену и уже другую и молодую используют, а тебе куда? Вот и не хочешь, а лезешь к мамке-бендерше. Та тебя вроде бы примет, обогреет, но тут же — на дорогу. Давай стой, опять расставляй ноги. И так до следующего криминала. Потом уже зона взрослая.
А там такие выкрутасы с бабами, что у тебя только уши сворачиваются в трубочку, когда слышишь как с нами можно и куда. Это уже университеты. Да мамка там, которая всем заправляет, тебе такие уроки преподаст, что как надо в нее и чем лезть?
Отсидела, прошла свои университеты и снова, но теперь уже по хазам, по квартирам. И триппер, и гонорея тебе уже все по хе….!
Только бы выжить, только бы вырваться из этого круга. А он, этот круг, с каждым годом и ходкой на зону все ниже и ниже. Не успела оглянуться, а тебе уже тридцатник скоро! Ни кола ни двора. А как же дальше? Что, в бомжи что ли на старости лет? Нет!
Вот и сама начинаешь с другими. Видишь, как другие на тебе зарабатывали и теперь уже сама начинаешь. Вот так я сначала мамкой сама, а потом расширила бизнес свой. Подобрала молоденьких девочек, подучила, я же через такие университеты сексуальные прошла, что знала все или почти все, что надо с мужиками и бабами делать и их этому научила. Потом пошла к корешам, в кассе общага бабки взяла подроценты и давай молотить. Год молочу, два. Только набираю нужную мне сумму, чтобы завязать с этим и мальчика себе найти, да замуж, как тут же придут к тебе и говорят, надо. А не отдашь, сама знаешь, все заберем вместе с жизнью.
Потом уже я пошла на риск и в такую схему полезла, что если бы не Колька, так меня бы заживо и зарыли.
Времена изменились, и теперь уже масштаб такой, что частным образом никак не проживешь, только кланы. И потом такие кланы! А потоки какие? Одних девок наших, считай миллион, наверное, перегнали за бугор.
И что характерно, как ни борются, а этот поток все больше и больше и все девки моложе и моложе, дошли уже и до эмбрионов.
Наши — то не очень, все-таки ответственность, страх, ведь это же — беременность. Дитя в себе носишь, и жалко его убивать. Считай, все равно, что выкидыш. Нашим жалко, а всяким вьетнамкам, да черным им по хе….Платили бы им, и они готовы хоть по два раза на год.
Так и пошло, закрутился и наш конвейер. Они ведь к нам вроде бы на работу, как швеи на фабрику, а сами только и ждут, когда с пузом станут валяться на кровати и ждать следующей очереди на осеменение.
А все ведь знают! Знают, что тех эмбрионов на стволовые клетки, а потом на инъекции. Ведь все же, у кого бабки, так и присели на эти уколы! И колются, колются, хуже наркоманов! Те хоть за свою дурь не убивают никого живого, у них все больше по части химии да травы. А эти?
А теперь представь себе, где больше всего этого омоложения? Правильно! Там где самые бабки крутятся! Я тебе сто пудов даю, что тут в Париже только и делают, что эти самые эмбрионы перерабатывают и лепят эти самые препараты. А потом уже их под всякими умными называниями по всему Миру. Давайте, омолаживайтесь!