Париж.ru
Шрифт:
Странно. Это нисколечко не портило его в Лериных глазах, а ведь раньше она и не взглянула бы на мужчину ниже себя.
С другой стороны, какой он мужчина? Хоть впалые щеки и покрылись легкой щетинкой, что придавало ему сходство с молодым революционером-народовольцем, какими Лера видела их на картинках и в исторических фильмах, тем не менее сразу понятно, что он еще совсем мальчишка. Далеко до тридцати. Может быть, он даже младше Леры.
Еще одна странность... то волнение, которое она ощутила, заглянув в его удивительные глаза, не уменьшилось и после этого открытия. А ведь раньше у Леры всегда были четкие, устоявшиеся представления о том, каково должно быть возрастное соотношение между мужчиной и женщиной. Он должен быть старше, она – младше. И ни в коем случае не иначе. Жерар вполне подходил Лере, а этот «мальчишка» – нет. Почему же в таком случае она не ощутила при виде Жерара такого волнения, какое испытала сейчас? Нет, нет, она, конечно, волновалась при встрече с женихом, однако волновался ее ум, а не сердце. И не тело. А сейчас с ней происходит что-то странное. Содрогание какое-то. Нечто, не испытанное раньше, а оттого пугающее.
Внезапно она сообразила, что ее погружение в волнующие янтарные глаза несколько затянулось, рывком вынырнула из оцепенения и торопливо поплыла к спасительному берегу обыденности:
– Вы с Мирославом приехали? Вы тоже русский?
– Да, – ответил парень, отводя от нее глаза, но, как показалось Лере, с некоторым усилием. И эта маленькая деталь вдруг сделала ее счастливой. – Но я ничего не понимаю.
– По-французски или в ситуации? – уточнила Лера, пытаясь обрести уверенность в спасительной иронии. Она давно усвоила: если к жизни относиться всерьез, только и остается, что с тоски умереть. Смейся, пока можно, авось и выживешь.
– И то и другое. Что характерно, я даже не знаю, как сказать это по-французски, ну что я ничего не понимаю.
– Жё нэ компран па, – любезно подсказала Лера. – Повторите.
– Жё нэ компран па, – послушно повторил он. – Жё нэ компран па... Красиво звучит.
– Да, французский язык, по-моему, вообще самый красивый из иностранных. Ну с первым вопросом мы разобрались. А что касается ситуации... Я тоже многого не понимаю. И вообще, это не мои секреты.
Может быть, это прозвучало невежливо, но Лера надеялась, что он услышит не только эти слова, но и недосказанные: «Наши друзья решат свои проблемы сами. Может, и мы лучше поговорим о нас самих?»
– Ну да, конечно, – отозвался он. – А вы кто? Мадемуазель Валери?
Сказать, что Лера вытаращила глаза, значило ничего не сказать.
– Вот это да... А что, на мне мое имя написано? Или вы как-то умеете мысли читать?
– Не умею, – усмехнулся он. – К великому моему сожалению. Но я слушал разговор Мирослава по телефону с одним местным буржуем... От него мы и узнали, где находится Николь. И он вас упомянул. С огромным восторгом, надо сказать.
Во всей совсем даже немаленькой стране Франции был только один «буржуй», который мог упомянуть в разговоре имя Леры, неважно, с восторгом или без оного. То есть Мирослав и этот его приятель каким-то образом познакомились с Жераром! И от него Мирослав узнал, где находится Николь. Ну что ж, спасибо Жерару, если так. Надо надеяться, что Николь и Мирослав теперь выяснят все свои дурацкие недоразумения и помирятся. В конце концов, это главное. А если Лера под пристальным взглядом этих янтарных глаз ощущает себя в данный момент так, как героини многочисленных анекдотов, в которых неустанно звучит рефрен: «И вдруг входит муж», – ну что ж, это ее личные трудности.
Нет, в самом деле! С чего она вдруг ожесточилась против Жерара? Он вполне имел право упомянуть ее в случайной беседе. Он ведь как бы ее жених. Почти. А этот парень ей совсем никто. И нечего чувствовать себя дура дурой!
– Ну да, я Валерия, вернее, просто Лера. А вас как зовут? – спросила она, пытаясь найти спасение в светской болтовне.
– Меня? – уточнил он, почему-то покраснев. – Да... меня... меня зовут Алексей Шведов. А как звучит имя Алексей по-французски? Алексис? Алекс?
– Ой, только не Алексис! – испуганно сказала Лера. – Имя очень красивое, конечно, но во Франции есть писательница такая, Маргарит Юрсинар, а у нее роман, который называется «Алексис, или Напрасная битва». Несколько лет назад эта книга была очень популярна, то есть скандально популярна. Ее главный герой – «голубой», поэтому на это имя теперь как бы ярлык наклеен. Понимаете? Так что лучше – Алекс. Хотя это скорее уменьшительное для имени Александр...
– Да какая разница: Алексей, Александр? – легкомысленно пожал плечами гость. – Алекс так Алекс. Мне всегда это имя нравилось. – И вдруг зевнул, едва успев прикрыть рот рукой. – Ой, извините...
– Спать хотите? – спросила Лера, чувствуя, что и у нее начинает сводить челюсти. Ну понятно, время близится к полуночи, только что церковные часы отбили один раз, отмерив половину двенадцатого. А в Москве и в Нижнем так вообще второй час ночи. Наверное, зазеваешь тут!
– Интересно, есть тут какая-нибудь лишняя комнатенка? – спросил Алекс, снова заслоняясь рукой. – Хотя, в принципе, я могу лечь прямо вот здесь, на диванчике. Без проблем. Подушек море. – Он указал на десяток вышитых думочек, усыпавших широченный диван – антикварный, само собой разумеется. – И плед есть.
Конечно, несмотря на историческую ценность дивана, на нем вполне можно спать. Но все-таки Лера не осмеливалась взять на себя ответственность устраивать здесь на ночлег какого-то случайного знакомого. Хорошо бы спросить у кого-нибудь, как быть...
Задумчиво посмотрела в потолок. Не потому, что ждала подсказки свыше! Просто она уже усвоила некоторые особенности этого древнего дома и знала, что прямо над столовой находилась та самая историческая спальня с тремя кроватями, где она оставила свой чемодан и где ей было постелено. Пол там был такой рассохшийся, что наверху было слышно все, что происходит внизу. И наоборот. Если над головой тихо, значит, Николь и Мирослав выясняют отношения в другой спальне, которая расположена над гостиной.
Лера прошла туда и снова прислушалась. Очень странно. Там тоже тихо. Они что, решили не разговаривать друг с другом?
И вдруг она услышала звуки. Такие ритмичные, частые.
Прислушалась, испуганно поморгав.
Почему-то в первый момент подумала: «А это не вредно для ребенка?!» Укоризненно покачала головой: а твое какое дело? Главное, что это, вне всякого сомнения, полезно для Николь! А все, что на пользу ей, на пользу и ребенку.
Потом тихо засмеялась. Ой, ну слава богу! Вот все и выяснилось между подругой и ее возлюбленным. Теперь и Лере будет легче налаживать свои отношения с Жераром, если ее «сваха» будет счастлива. А то ведь довольно трудно радоваться, когда рядом кто-то опечален.
Но вот вопрос, подумала Лера, так ли уж радует ее перспектива налаживания этих самых отношений с Жераром? Не все ли ей, по сути дела, равно, наладятся они или нет?!
Она зажмурилась, столкнувшись лицом к лицу с этим крамольным открытием. Но как же так? Ведь ты ехала во Францию, полная таких радужных мечтаний! И тебе понравился Жерар! Ты так лелеяла свои надежды на счастье! Куда они вдруг подевались? Почему перспектива брака с богатым, красивым, веселым «буржуем» вдруг перестала волновать тебя? Когда это произошло?