Парижский антиквар. Сделаем это по-голландски
Шрифт:
— Трудно было установить этот особняк?
— И трудней бывало. У нас свои каналы.
Нет, не стоит и пытаться разговорить этого молчальника. Машина стоит неподалеку от двухэтажного дома на севере Парижа. Серые оштукатуренные стены, белые переплеты окон, стриженый газон перед входом, потемневший от дождя кустарник вдоль низкой металлической ограды, фонари на въезде. Дем как дом. Сейчас в нем — новый офис конторы Гутманиса, которой теперь командует Хелле. Мы сидим здесь уже шесть часов, и пока ничего интересного не наблюдается. За это время
Лезть внутрь бессмысленно, прослушивать линии бесполезно — по телефону он ничего даже сколько-нибудь важного говорить не станет. Поэтому здесь можно только зацепить самого Хелле и проследить его передвижения. Вдруг что полезное и выяснится.
Улица пустынна, редко-редко проедет машина, а прохожих почти нет вовсе. У дома стоит одинокий «лежо-406», на котором, как мы успели выяснить, ездит Хелле. Строго говоря, мне следует находиться именно здесь, так как этот дом на окраине Парижа — единственная наша зацепка. Сидящий рядом сотрудник не в курсе операции и в случае чего не сможет сразу сориентироваться. Вместе с тем, торчать на одном месте становится невыносимым. Сейчас стоило бы хорошенько проинструктировать Бортновского. Конечно, если Хелле решил залечь на дно по-настоящему, он и с Леонидом контактировать не будет. Но надо воспользоваться любой, самой малой возможностью зацепить Хелле.
— Слушай, давай сделаем так: я поеду, а ты в случае необходимости меня вызовешь. Номер моего мобильного телефона у тебя есть, я смогу до тебя добраться в течение получаса.
Сотрудник лениво пожимает плечами. Ему-то что — за операцию он не отвечает. На редкость невозмутимый тип. Собираюсь открыть дверцу и замираю: на пороге дома появляется Хелле. Заперев дверь и оглядев улицу, он поднимает воротник плаща, легко сбегает по ступенькам и быстро садится в свою машину.
— Поехали за ним.
Молчавший последний час сотрудник раскрывает рот:
— В одиночку этим не занимаются. Он нас заметит. Нужна хотя бы еще одна машина.
Заговорил наконец на мою голову! Захотел все по правилам!
— Какая тебе машина! План «Перехват» не нужен? Поехали, говорю!
Пожав плечами, сотрудник включает зажигание и, дождавшись, когда «пежо» Хелле скроется за углом, трогает машину с места. Улицы здесь пустынны, поэтому приходится отпускать Хелле довольно далеко, рискуя потерять. Ближе к центру города машин становится больше, и мы подтягиваемся к объекту наблюдения. Мой коллега ведет машину свободно, не выбиваясь из ритма общего движения, но в случае необходимости перестраиваясь в другой ряд мгновенным броском.
На перекрестке, не поворачивая головы, он спрашивает:
— Куда он едет?
— Кто ж знает. Не исключено, что придется пешком за ним таскаться. Ориентироваться будем на ходу. Учти только — объект квалифицированный, обученный.
Коллега недовольно косится в мою сторону. Попытка поставить под сомнение его профессиональные достоинства вызывает первое проявление эмоций. Тронув машину на зеленый свет, он ревниво бормочет себе под нос:
— Подумаешь, «обученный»! Мы тоже не из тундры. С разными клиентами работали, никто не жаловался.
— Похоже на рекламу похоронного бюро.
Сотрудник недовольно морщится и замолкает. Между тем, Хелле не проявляет нервозности, не пытается провериться, ведет машину плавно и аккуратно. Либо он не видит нас, либо готовится оторваться. Между нами постоянно находятся две-три машины.
— Ах, черт!
На очередном светофоре машина Хелле делает рывок, пролетает на красный свет и мы видим, как она сворачивает в первый же переулок. Очередная неудача. Я начинаю от них уставать.
— Все, ушел. «Никто не жаловался!»
К моему удивлению, сразу за светофором коллега прижимает машину к тротуару и, глядя перед собой, ровным голосом говорит:
— Не думаю, что он нас заметил. Такие вещи, как правило, чувствуешь по манере вождения объекта. Скорее всего, он перестраховаться решил. Куда он все-таки мог ехать?
— Да леший его знает! У нас одна привязка — его дом. Давай возвращаться. Надо действительно вызывать еще одну машину, а то и две.
Но мой собеседник решительно качает головой, отвергая предложение:
— Не торопись. Если он ехал на встречу, то надо проверить ближайшие рестораны. Я знаю этот район. Нас здесь тоже не зря держат.
Проехав три улицы, на четвертой мы облегченно вздыхаем и мой коллега останавливает машину. У входа в небольшой ресторан стоит знакомый «пежо». Теперь мы препираемся насчет того, кому идти в ресторан. Коллега приводит свои аргументы:
По-моему, я выиграл этот спор. Подводя итог, излагаю последний и главный аргумент:
— Самое важное заключается в том, что они меня знают. Как я туда полезу?
Рассерженно посапывая, сотрудник достает небольшой несессер и начинает копаться в нем, перебирая мелкие предметы и детали.
— Не люблю этих импровизаций. Как сейчас там работать? Попробуй, подбрось им технику, если не знаешь, где они и что они.
— Хочу напомнить, оперативный состав ты, а не я. И потом — я только сюда приехал. Если я погорю, меня ведь вышлют. А ты в командировке, тебе не страшно.
Чувствуя, что эти слова меня не пронимают, он начинает канючить, крутя у меня перед носом крошечным устройством на кусочке клейкой ленты:
— Слушай, я тебе все объясню, как и что делать. Очень просто, вот так и так. Отлепи только защитную пленку. Я знаю этот ресторан — сядешь у входа, из зала тебя не будет видно. Там колонны такие, знаешь, с плющом, очень удобно.
Молча беру у него микрофон, вылезаю из машины и шагаю к ресторану, гадая, с кем встречается Хелле. Главное, чтобы они сидели на своем месте — если Хелле, скажем, задержался в туалете и встретит меня сейчас на входе, очень удивится.