Парк-авеню, 79
Шрифт:
– Скажите, Гордон, вы каждого встречного приглашаете сюда?
Он озадаченно нахмурил лоб:
– Что вы имеете в виду?
– Мне кажется, что вы поступаете опрометчиво, приводя в дом незнакомого человека. А если я окажусь обыкновенной охотницей за деньгами, что тогда? Вас ожидают сплошные неприятности.
Гордон усмехнулся:
– Меня вполне устраивают неприятности из-за хорошенькой девушки. Поохотьтесь, пожалуйста, за мной.
– Я не шучу, Гордон. Такие богатые и
Он расхохотался:
– Вот и прекрасно. Все зависит от того, кто собирается поживиться. Вполне вероятно, что этот некто станет лакомым кусочком для меня самого. Если бы наши интересы совпали, я сэкономил бы много сил!
– С вами невозможно разговаривать серьезно.
Гордон положил ей руки на плечи и легонько повернул к себе. Он улыбался, но глаза смотрели невесело.
– Продолжайте говорить, милая девушка. Чертовски приятно, когда о тебе кто-то заботится. Это вносит некоторое разнообразие в унылую жизнь. Обычно все стараются вытянуть из меня то, что им нужно.
Она пристально посмотрела в его лицо.
– Вы очень славный, Гордон, и мне от вас ничего не надо.
– Я это понял. Если бы вы хотели что-нибудь получить, вряд ли исчезли бы с моего горизонта.
Мэри промолчала.
– Вы – первый человек, которому наплевать на то, что я – Гордон Пэйнтер.
– Но мне не наплевать на вас. Вы – порядочный человек, и я это оценила.
Он отдернул руки:
– Какой удар! Только я собрался соблазнить вас, как вы выпустили ветер из моих парусов.
Мэри улыбнулась:
– Не падайте духом! Сегодня с океана дует свежий ветер.
Мэри поставила на стол кофейную чашку и мягко спросила:
– Зачем вы так много пьете, Гордон?
Как раз в эту минуту он снова подливал себе бренди, но, услышав эти слова, поставил бутылку на стол.
– Во-первых, мне нравится пить... Во-вторых, спиртное – единственная радость в этой жизни.
От изрядного количества коньяка его слегка развезло, поэтому он говорил отрывисто и невнятно.
Мэри искренне удивилась:
– Единственная? И других нет?
– Нет. Я – плохой бизнесмен... Как только влезаю в какое-нибудь дело, оно прогорает... А вместе с ним и мои деньги... то есть капиталы. Я это понял и теперь вообще никуда не суюсь... Сдался... В конце концов, и без этой несчастной работы у меня есть все... Все, что нужно.
Она промолчала.
Гордон исподлобья посмотрел на девушку и неожиданно выпалил:
– Ну, скажите же! Скажите, что я живу неправильно, нехорошо. Наверняка вы так думаете...
Мэри отрицательно покачала головой, но это его не успокоило. Он схватил девушку за руку:
– Не лукавьте. Скажите правду. Я и сам считаю свою жизнь безнравственной. Это ужасно – не работать, когда миллионы детей на планете умирают от голода.
Она повела плечами:
– Мне наплевать на миллионы детей. Я думаю только о себе.
Гордон сразу как-то съежился, жалко улыбнулся и выпустил ее руку.
– А мне – нет. Мне не наплевать. Я содрогаюсь при одной мысли об этих кошмарах.
Мэри блеснула в темноте глазами:
– Почему же вы ничего не предпринимаете, чтобы избавить мир от всяких бед?
Он горестно проговорил:
– Не дают. Адвокаты, юристы... Даже если бы я захотел просто раздать свои деньги, они бы не позволили этого сделать. Мой капитал надежно охраняется от меня самого.
Потрепав его по руке, Мэри протянула с фальшивым сочувствием:
– Бедный Гордон!
– Вот именно, бедный Гордон.
– Ах, как бы мне хотелось вас пожалеть!
Он поднял голову, и взгляд его неожиданно прояснился.
– О чем вы, Мэри?
– О том, что немногим людям живется так хорошо, как вам.
Неожиданно он откинулся назад и расхохотался. Громкие раскаты его смеха ударялись в стену дома и эхом уплывали в уже невидимый простор океана. Ничего не понимая, Мэри удивленно смотрела на Гордона.
– Над чем вы смеетесь?
С трудом сдерживая новый приступ смеха, он весело посмотрел в ее лицо:
– Подумать только! Наконец-то встретил честную откровенную девушку. И где? На пляже в Майами. Никогда бы не поверил, что такое может быть!
Поскольку его ответ не прояснил причины столь бурного веселья, Мэри спросила:
– А чем плох пляж в Майами? Мне он нравится.
Все еще посмеиваясь, он ответил:
– Мне тоже.
Гордон облокотился на балюстраду, задумчиво посмотрел вниз и вдруг оживился:
– Я предлагаю поплавать по лунной дорожке. Ну как, согласны? Купальников в доме достаточно.
Мэри молча кивнула.
Завернувшись в толстые махровые простыни, они вбежали на террасу.
– Том! Мы замерзли и хотим горячего кофе.
Ответа не последовало.
Гордон подошел к двери:
– Эй, Том! Дай нам кофе.
Из дома донесся спокойный голос старика:
– Готовьте себе сами, полуночники. Я уже лег.
– Ничего не могу с ним поделать. Мы слишком долго прожили вместе.
Она улыбнулась.
– Я могу приготовить кофе.
– Правда?
– О, это совсем несложно. К тому же я мечтаю согреться. Вода просто чудесна, но к ней надо привыкнуть.