Парк Горького
Шрифт:
– Старший следователь Ренко? – обратился к нему офицер. – Вас вызывает Сибирь.
– Так быстро?
Звонил сотрудник угрозыска Якутский из Усть-Кута, что в четырех тысячах километров к востоку от Москвы. В ответ на всесоюзный запрос Якутский докладывал, что за хищение государственной собственности в розыске находятся жительница Усть-Кута Валерия Семеновна Давидова, девятнадцати лет, и ее сообщник Константин Ильич Бородин, двадцати четырех лет.
Аркадий поискал глазами по карте – где этот чертов Усть-Кут?
Сыщик Якутский сообщал, что Бородин – отпетый хулиган, браконьер, спекулирует радиодеталями, на которые
Усть-Кут. Аркадий покачал головой. Где бы он ни находился, никто оттуда не доберется до Москвы. Он хотел тактично охладить пыл сибирского следователя. Якутский – такую фамилию при переписи населения давали каждому второму якуту. Аркадий мысленно представил на далеком конце провода хитрое восточное лицо.
– Где и когда их видели в последний раз? – спросил он.
– В Иркутске, в октябре.
– Учились ли они реставрировать иконы?
– Все, кто здесь вырос, умеют резать по дереву.
Связь становилась хуже.
– Хорошо, – поспешно произнес Аркадий, – пришлите мне все снимки и все сведения, которыми вы располагаете.
– Надеюсь, это они.
– Возможно.
– Константин Бородин – это Костя-бандит, – голос пропадал.
– Не слышал о таком.
– В Сибири он хорошо известен…
Цыпин ждал Аркадия в камере в Лефортове. На нем не было рубахи, все тело до самой шеи и руки по запястья были покрыты татуировками. Он подтягивал брюки.
– Отняли и шнурки. Слыхали, чтобы кто-нибудь повесился на шнурках? Видите, меня опять замели. Вчера мы виделись с вами и у меня все было на мази. А сегодня на шоссе подошли два парня и попробовали ограбить меня.
– Там, где вы торговали бензином?
– Верно, там. Что оставалось делать? Я бью одного гаечным ключом – и он готов. Другой удрал, когда подъехала милицейская машина. А я стою с гаечным ключом, и покойник у моих ног. Надо же! Теперь Цыпину крышка.
– Пятнадцать лет.
– Если повезет, – Цыпин сел на табуретку. Кроме нее, в камере была привинченная к стене койка и кувшин для умывания. В двери было два отверстия: одно поменьше – глазок для смотрителей, через второе подавалась пища.
– Ничем не могу помочь, – сказал Аркадий.
– Знаю. На этот раз не повезло. Рано или поздно всем может изменить удача, разве не так? – Цыпин посмотрел спокойнее. – Слушай, начальник, я тебе много помогал. Когда тебе нужно было узнать что-нибудь стоящее, разве не я помогал тебе? Я тебя ни разу не подвел, потому что мы уважали друг друга.
– Я платил, – чтобы сгладить впечатление от своих слов, Аркадий угостил Цыпина сигаретой и дал прикурить.
– Ты знаешь, о чем я говорю.
– А ты знаешь, что я не могу помочь. Это же убийство при отягчающих обстоятельствах.
– Я не о себе. Помнишь Лебедя?
Аркадий смутно вспомнил странную фигуру, стоящую поодаль во время одной или двух встреч с Цыпиным.
– Конечно.
– Мы всегда были вместе, даже в лагерях. Деньги добывал я, понятно? Лебедю туго придется. Слышишь, у меня и так много забот, и я хочу, чтобы было хоть одной меньше. Тебе нужен
Когда Аркадий выходил из тюрьмы, Лебедь ожидал его у фонарного столба. Кожаный пиджак не по росту подчеркивал узкие плечи и длинную шею. В лагере вор в законе обычно выбирал новичка, использовал его, а потом бросал. На вора смотрели как на мужчину. А «козла», что был под ним, презирали, считали придурком. Но Лебедь и Цыпин были настоящей парой, что бывает весьма редко, и никто в присутствии Цыпина не смел обозвать Лебедя «козлом».
– Твой друг говорил, что ты можешь кое-что сделать для меня, – сказал Аркадий без особого энтузиазма.
– Раз так, буду делать, – в субтильной фигурке Лебедя чувствовалось какое-то странное изящество, особенно поразительное из-за того, что он был далеко не красавцем. Трудно было сказать, сколько ему лет, к тому же говорил он слишком тихо, чтобы можно было определить по голосу.
– Деньги небольшие – скажем, полсотни, если придешь с хорошей информацией.
– Может быть, вместо того чтобы платить мне, вы сможете что-нибудь сделать для него? – Лебедь взглянул на ворота тюрьмы.
– Там, где он будет, полагается одна передача в год.
– Пятнадцать передач, – пробормотал про себя Лебедь, будто уже подсчитывая, что можно в них положить. Если Цыпина не расстреляют, подумал Аркадий. Да, любовь – не нежная фиалка, любовь – сорная трава, которая расцветает и в темноте. Может ли кто-нибудь разобраться в этом?
8
Хотя Москва стояла на пороге двадцать первого века, москвичи были по-прежнему привязаны к своим старым железным дорогам. Киевский вокзал, расположенный неподалеку от квартала для иностранцев и квартиры самого Брежнева, обращен в сторону Украины. С Белорусского вокзала, до которого пешком дойдешь от Кремля, Сталин в царском поезде отправлялся в Потсдам, а позднее Хрущев и Брежнев специальными поездами ездили в Восточную Европу инспектировать своих сателлитов или открывать очередной этап разрядки. С Рижского вокзала пассажиры попадали в Балтийские государства. Курский вокзал обещал отпуск под черноморским солнцем. С маленьких Савеловского и Павелецкого никто мало-мальски важный не ездил – только пригородные пассажиры да орды грязных, как картошка, крестьян. Несомненно, наиболее впечатляющими были Ленинградский, Ярославский и Казанский вокзалы – все три гиганта на Комсомольской площади. И самым необычным из них был Казанский, чья башня в татарском стиле увенчивала ворота, которые могли увести вас за тысячи километров в пустыни Афганистана, или к лагерю заключенных на Урале, или через два континента к берегам Тихого океана.
В шесть утра внутри Казанского вокзала на скамье вповалку спали целые туркменские семьи. На мягких узлах уютно устроились малыши в войлочных тюбетейках. Расслабленно опершись о стену, крепко спали солдаты, будто все сразу видели один сон – героические подвиги, изображенные на мозаичных панно на потолке зала. Тускло поблескивали бронзовые светильники. У стойки одного из работающих буфетов Паше Павловичу исповедовалась девица в кроличьей шубке.
– Она говорит, что Голодкин тянул из нее деньги, но теперь отстал, – доложил Паша, подойдя к Аркадию. – По ее словам, кто-то видел его на автомобильной толкучке.