Пародии
Шрифт:
Ни к селу ни к городу здесь... М-му!
Источник: [1]
Но, ё-мое!
(Игорь Шкляревский)
На всякий случай мне когда-то
родители родили брата:
уж очень был я глуп и мал,
надежд и тех не подавал,
поэзию не понимал,
одни глаголы рифмовал,
в театре спал, в кино дремал,
хвосты собакам обрывал,
девчонкам ходу не давал
и злостно браконьерствовал
(из
«Но, ё-мое!» — на всех орал
и сам себя в гробу видал.
А брату я завидовал:
задолго до него я знал,
что младший брат меня сильнее,
талантливее и умнее,
родней, дороже и милее,
чего он, брат, и не скрывал,
когда, собою недовольный,
сердца я рифмою глагольной,
а не глаголом начал жечь,
литконсультантам портя желчь.
Писал я, ё-мое, хреново,
поскольку признавал я слово,
а то, что означало слово,
я игнорировал сурово,
стараясь слово уберечь,
но если было промыслово
то слово — «щука», «лещ», «судак» —
или хотя бы поллитрово —
«Зубровка», «Старка», «Ром», «Коньяк», —
то я догадывался снова,
что содержание — основа.
И если нас находят вдруг
слова попроще: «спирт» и «водка»
со словом-спутником «селедка»,
мы верим: каждый третий — друг!
Источник: [1]
Ну и знакомые!..
Среди знакомых ни одна
Не бросит в пламя денег пачку.
...Не принесет, и слава богу,
Шестизарядный револьвер.
Среди знакомых ни одна
Не поступает так, как надо:
Не выпьет, скажем, кубок яда,
А если выпьет - не до дна.
Она не будет при луне
Бродить с улыбкой ошалелой
И дамой пиковой ко мне
В окно не глянет ночью белой...
Из них, знакомых, ни одна
Кинжала в сумочке не носит,
В измене уличив, не бросит
Чужого мужа. Из окна.
Или в огонь. Покой ценя,
Блюдут они такую меру
Во всем, что даже револьвера
Не могут разрядить в меня.
Решительно ничем они
И никого не поражают;
Готовят щи, детей рожают
Они без малого все дни.
Ну и знакомые! Ни в ком
Трагического! Рокового!
Не ожидал от них такого...
Подумаю - и в горле ком...
Мои бог, да с кем же я знаком!..
Источник: [х]
О хорошем отношении лошадей
Лошади — надежнее всего!
И хотя им тяжело по службе,
от пайка дневного своего
поклевать всегда дадут по дружбе.
Ей, лошадке, в жизни не везло,
но о нас она не забывала:
то есть гужевое ремесло
человека в ней не убивало.
Я поверил, как в себя, в нее
после встречи возле сельской чайной —
в человеколюбие ее,
в гуманизм ее необычайный!
Лошадь наблюдая из окна,
вывел из ее я поведенья,
что не просто сено ест она,
а в виду имея удобренья!
А в виду имея урожай
зерновых, картофеля, бобовых!
«Расцветай, родной сибирский край!» —
видел я в глазах ее лиловых.
Проявляя к малышам любовь,
ела и овес она не просто.
а в виду имея воробьев,
серых граждан маленького роста!
Я глядел до неподдельных слез,
как она, пекясь о пташке каждой,
их кормила в стужу и мороз,
так сказать, своей овсяной кашей!..
Это ль не пример морали нашей!
Источник: [1]
Обидно...
...Ты глядела с испугом
из-под нахмуренных бровей.
Но ты, кого я вовсе без любви
в свой дом заклятый к ночи заманила,
я там лила не слезы, но чернила...
...Миленький дружочек
крадется, словно тать,
в утра мои и ночи.
Из-под своих нахохленных бровей
ты на меня глядел с таким испугом,
узнав, что лишь по прихоти своей
хочу я стать твоим интимным другом.
Когда тебя к себе я без любви
и уваженья на ночь заманила,
ты, силы все моральные свои
собрав, хотел бежать, но — поздно было!
А впрочем, совесть у меня чиста:
оправдывает, если разобраться,
меня святая бабья простота,
с которою раскрыла я объятья.
Хотя и добровольно уступил
ты мне, моим слезам, точней — чернилам,
но «караул!» ты все же завопил
и показался мне таким унылым,
что я другого стала вспоминать —
лихого, не в пример тебе, дружочка,
который по ночам ко мне, как тать,
влезал в окно, хотя был толст, как бочка!
А заманить тебя меня нужда
заставила: я поняла — ты грезишь
не обо мне и, значит, никогда
в окошко и под кофточку не влезешь!