Пароль «Аврора»
Шрифт:
– Это не результат, а посмешище! Мы работаем над созданием вакцины уже пятнадцать лет. А твой знаменитый Мещерский едва успел с этим вопросом ознакомиться – и немедленно выдвинул теорию, опровергающую нашу, и не имеющую под собой никаких оснований.
– Ваша теория оснований тоже не имеет.
Вадим нахмурился.
– Хочу напомнить, что твоя миссия была организована с целью получения необходимых веществ для реализации моей – моей, подчеркну! – теории. Ты рисковал ради нее жизнью, а теперь отказываешься работать дальше?
– Я не сказал, что отказываюсь работать. Я предлагаю сменить направление.
– На
– На основании предположений, которые сделал ученый с мировым именем! – отрезал Кирилл. – И на том основании, что я, несмотря на ожоги, все еще жив. Это ли не свидетельство того, что препарат, который получили в Нижнем, работает?
– Ты просто-напросто адаптировался за время похода.
Тут уж Кирилл едва не рассмеялся Вадиму в лицо.
– До того, как подстрелили, адаптированным не был. А потом, мухой – бац, и адаптировался? Так, что ли?
– Кирюша. – Вадим смотрел печально. Как на лабораторное животное, которое вот-вот издохнет. – У меня нет желания дальше с тобой спорить. Тем более, в таком тоне – общение с адаптами крайне пагубно сказалось как на твоей речи, так и на поведении в целом. Кроме того, Сергей Евгеньевич устал. По-моему, давно пора избавить его от дискуссий.
Сергей Евгеньевич попытался улыбнуться.
– Не спеши хоронить! Пока еще держусь. – Но выглядел действительно неважно. На лбу проступила испарина, дышал старик тяжело, то и дело прикладываясь к кислородной маске. Было заметно, что спор его и впрямь утомил и расстроил. – Кирюша, в самом деле… Мы столько лет занимаемся вакциной. Бросать исследования сейчас, когда у нас наконец-то есть все необходимые вещества, по меньшей мере, неразумно. Во-первых. А во-вторых, твое поведение и впрямь оставляет желать лучшего. Будь добр, извинись.
Так заканчивался каждый спор – обвинением Кирилла в перенятых у адаптов отвратительных манерах и появившейся ужасной привычке не слушать старших. Войдя сюда с твердым намерением объявить Сергею Евгеньевичу и Вадиму о том, что собирается продолжать эксперимент, невольно начатый Ларой, сейчас Кирилл понял, что ничего не скажет.
Слишком постарел за те полгода, что он отсутствовал, Сергей Евгеньевич. И слишком уверился за это время в своей непогрешимости Вадим.
Кирилла не будут слушать. То есть, не оборвут беседу по-адаптски, с четким указанием адреса, по которому следует отправиться, а вежливо покивают и снисходительно поулыбаются. Но результат будет тем же. Наставники снова заведут старую пластинку: мы занимаемся вакциной уже пятнадцать лет.
Тот Сергей Евгеньевич, каким он был до ухода Кирилла из Бункера, возможно, прислушался бы и Вадима заставил прислушаться. А лежащий на кровати усталый, чуть живой старик этого сделать попросту не сможет. Слишком мало у него осталось сил, и слишком неблагодарное занятие – спорить с Вадимом. Если продолжать сейчас настаивать на своей правоте, Сергей Евгеньевич расстроится еще больше. И неизвестно, как это самое «еще больше» старику аукнется…
Нет. Так нельзя. В конце концов, если он прав, рано или поздно правота станет очевидной. Очевидной настолько, что возразить уже никто не сможет! А если нет, беспокоить Сергея Евгеньевича тем более незачем. И Кирилл промолчал.
***
С друзьями детства отношения тоже не складывались.
Не
В этот раз Олег попытался проделать прежний фокус – Кирилл почувствовал, как кресло откатывается от стола. Стало смешно.
Он спрыгнул с сиденья. Посмотрел в удивленные глаза Олега и, решив закрепить воспитательный эффект, аккуратно, чтобы не сильно ударился, уронил приятеля подсечкой на пол.
Глаза у Олега расширились еще больше. Зашедшая в комнату вместе с ним Даша испуганно взвизгнула:
– Что ты делаешь?! Не смей! Я сейчас Любовь Леонидовну позову!
Кирилл с трудом удержался от смеха – в прежней жизни Даша пищала ровно то же самое, только обращалась к Олегу. Ну и такой напуганной, пожалуй, не выглядела.
– Всё, – пообещал он, – больше не буду. Вставай, что ли? – протянул руку распластавшемуся на полу Олег.
– Ты… меня ударил?! – Олег не пытался встать. Смотрел на Кирилла выпученными от изумления глазами. – Эти… твои адапты… Научили тебя бить людей?
Кирилл вдруг понял, что должен был испытывать Рэд, отвечая в начале похода на его собственные несуразные вопросы.
– Научили. Только я тебя не бил.
Рассказывая Кириллу – кажется, что бесконечно давно – об основах рукопашного боя, Олеся сразу посоветовала забыть все, что видел на экране. В кино, объяснила она, бои постановочные. Главная их задача – зрелищность, чтобы наблюдателям было интересно следить за дракой. В реальном бою все происходит гораздо быстрее. В реальном бою, как ни странно это звучит, не нужно драться. А нужно убивать – если, конечно, не планируешь захватить соперника живым. И бить так, чтобы после твоего удара противник не поднялся. Потому что самого тебя тоже щадить не будут.
***
… «Вот, смотри – черта. – Олеся чиркнула по песку каблуком. – Пока ты ее не перешагнул, ты человек. А перешагнёшь – станешь зверем. Там, за чертой, словами не говорят! Там только страх и злость. Там тебя никто не защитит! Никто не поймёт и даже слушать не будет. Здесь ты еще можешь говорить, а там сможешь только убегать или драться… Давай».
«Что?» – опешил Кирилл.
«Перешагивай! – Олеся не шутила. Смотрела сосредоточенно, без тени улыбки. – Это рассказать нельзя, надо почувствовать. – Она шагнула через черту. Замерла. – Смотри на меня».
Кирилл смотрел во все глаза. На то, как подогнулись в коленях Олесины ноги.
«Видишь? Теперь я себя легко защищу, от головы до колен. А пока стояла прямо, как человек, так низко не дотягивалась. Руки. – Олеся согнула их в локтях. – Прямые – сломают, а вот так – хрен получится. Голова. – Наклонила шею. – Я лоб подставляю, видишь? Самое твердое место. Кто ударит, себе же костяшки переломает. А горло, самое уязвимое место, подбородком прикрыто… Что стоишь? Шагай!»
Кирилл шагнул через черту.