Пароль «Аврора»
Шрифт:
– Ставь аккуратней! Небось, не у себя в деревне. – Неловко опустившего ящик Кирилла стегнули по рукам тряпкой. – Помидорки замнешь, портиться начнут! А мне ими ученых кормить, ребяток. Кирюшеньку раненного…
Кирилл вышел в коридор за новым ящиком, едва сдерживая смех.
– Это ты, что ли? – подтолкнув его в бок, хохотнул и Шелдон. – Кирюшенька-то ранетый?
Кирилл кивнул.
– Лихо тут у вас! Своих не признаете.
Должно быть, на посерьезневшем лице Кирилла Шелдон прочитал, что ему тут и впрямь «лихо». Посерьезнел сам. Сочувственно спросил:
– Треснуть, небось, и то не с кем? Я знаю, у вас с этим делом строго… – Но, несмотря на знание бункерных порядков, светлые адаптские глаза смотрели на Кирилла обнадеживающе.
***
Через полчаса с разгрузкой продуктов закончили. С непривычки Кириллу пришлось тяжеловато, но, в целом, руки и ноги физической работе обрадовались. Знакомо заныли застоявшиеся без движения мышцы.
– Теть Валь, – заговорщически покосившись на Кирилла, позвал Шелдон. – Клюква нужна?
– Свежая?
– А то! Только пошла.
– Чего хочешь, жулик? – Валентина Семеновна закрутила кран, отвернулась от раковины и выжидательно уперла руки в бока.
– Да закуски бы… – До дипломатических талантов Джека Шелдону было далеко. Но просительное смирение и у него получалось неплохо. – Хоть какой бы, немудрящей! Тебе, небось, ничего не стоит, а мы бы с корешем перед сном махнули по чуть-чуть, за твое здоровье.
– Алкаши малолетние, – проворчала Валентина Семеновна. – Все Сергей Евгеньичу расскажу! Пусть он вашему Герману нажалуется.
Но рассказывать, разумеется, не стала. Привезенная Шелдоном клюква была, к удовольствию обеих сторон, обменяна на шматок сала, вареную картошку и банку маринованных грибов. Кроме того, грузчиков здесь же, на кухне, накормили ужином.
Уже успевшему поесть Кириллу – питался он после возвращения обычно прямо в лаборатории, чтобы не тратить время на походы в столовую, – пришлось кормиться во второй раз. Но, памятуя золотую мудрость адаптов о том, что завтра еды может вовсе не случиться, не отказался. Только, пока ел, старался не поднимать лицо от тарелки. И на всякий случай помалкивал, вдруг Валентина Семеновна узнает его по голосу.
– Дурачок, что ли? – кивая на Кирилла, осведомилась Валентина Семеновна. – Молчит-то все?
– Да он заикается шибко, – не моргнув глазом, объяснил адапт. – Когда мелкий был, мерин его лягнул. Вот и молчит.
Кирилл от неожиданности поперхнулся и закашлялся.
– Бедненький, – расчувствовалась Валентина Семеновна, – кушай! – Она поставила на стол половину пирога. – Ребяткам пекла, с яблоками! Олежек-то хорошо поел, и Кирюшеньке в лабораторию отнес. А Дашенька, как всегда, еле клюнула.
– С собой заберем, – решил Шелдон. – Спасибо, теть Валь. Ребяткам – привет.
– Вот еще! Наши ребятки, небось, не вам, охламонам, чета! Сдались им твои приветы…
Ворча, Валентина Семеновна принялась убирать со стола. Шелдон с Кириллом, захватив приготовленную снедь, потихоньку ретировались. Кирилл мимоходом подумал, что никакого пирога он в лаборатории не видел. Не донес, видимо, Олег поварихино угощение.
***
– Тебя хоть не хватятся?
Шелдон и Кирилл расположились под вентиляционными фильтрами, сквозь которые в Бункер закачивали воздух. В верхнем ярусе была оборудована небольшая комнатушка, правильный куб со стороной около двух метров – должно быть, по плану помещение предназначалось для ремонтников, обслуживающих вентиляционную систему. Сейчас у одной из стен стоял топчан, а перед ним – перевернутый и застеленный пленкой ящик.
– Не хватятся, – успокоил Кирилл. – Я Вадиму сказал, что спать пошел. А что это за место? Вы ведь не здесь живете?
– Не-е, ты чего! Чтобы дрыхнуть, у нас своя камора. А сюда мы курить сбегали, когда мелкие были. Только смотри, не спали контору! Тут, видал, какие заначки? – Приподняв ветхое покрывало, Шелдон продемонстрировал целую батарею аккуратно, с адаптской обстоятельностью, выстроенных под топчаном бутылок.
Из принесенного с собой рюкзака достал и расставил на ящике приготовленную Валентиной Семеновной закуску. Поднял наполненный стакан.
– Ну – здорово, что ли, бункерный? Я-то, когда тебя нес, не обижайся только – думал, что зря тащу. Ни хрена ты не жилец. А Ларка сказала, оклемался! Вот я обалдел.
Уютно гудели вентиляторы. В тесной каморке знакомо и маняще пахло улицей. Дождем. Свободой.
Поступавший в Бункер воздух проходил сложную систему очистки, и здесь был только первый этап. Поток еще не разложили на составляющие, не обогатили кислородом и прочими полезными веществами. Воздух здесь был, по сути, обыкновенным уличным воздухом, Кирилл дышал и наслаждался. А Шелдон, пуская в сторону сигаретный дым, рассказывал про Сталкера и Лару.
Рэд вовсю разрабатывал раненую ногу – «шрамище», по словам Шелдона, на ней остался такой, что «жуть смотреть». Лара бегала за командиром с порошками и мазями, но, кажется, не очень успешно – «это ж Сталкер, его ж хрена лысого лечиться загонишь». А Герман, в ту же ночь, когда трое беглецов объявились в Бункере, собрав все свое воинство, увел его во Владимир. Поэтому временно развозом продуктов занимался один Шелдон. Он, несмотря на могучую комплекцию, бойцом не считался из-за странного увечья – у парня сильно тряслись руки. «Когда мелкий был, в завале упал. Башкой приложился, ажно до блевоты. С тех пор, видишь – ходуном, заразы, ходят! Мешки таскать могу, а прицелиться никак».
Новые знакомые неспешно выпивали. Кирилл слушал рассказ Шелдона – все, что тот знал со слов Лары. Уточнял, переспрашивал… Ему наконец-то было хорошо. Он был в правильной компании. И разговаривал о том, что действительно интересовало, с тем, кто его с первого слова понимал. Всего за два часа ни разу прежде не виденный адапт успел стать для него человеком более близким, чем все обитатели Бункера вместе взятые.
Кирилл ведь так никому и не озвучил теорию катастрофы, предложенную Борисом. Рассказал только о выводах относительно воспроизводства. О том, почему, по мнению старика, все случилось, умолчал. Помнил, как шокировали когда-то его самого горькие слова. «Это бред, – до сих пор внушал Кирилл самому себе, – этого не может быть!» Но, тем не менее, ни одна ночь не проходила без размышлений. Он подолгу копался в институтских архивах. Для того, чтобы сделать выводы, очень во многом предстояло разобраться.