Паровой каток
Шрифт:
Вдова Фурье стояла тихо, словно ожидая, что он коснется самого сладкого местечка.
– Закройся, - буркнул Крамер и даже улыбнулся.
– Мне нужно было только взглянуть.
– Ах, так!?
Она снова начала одеваться. Надувшись, готова была рассердиться.
– Думаю, по пути нам надо поговорить.
– Ты мне сейчас скажи: почему ты все это носишь? Это для меня очень важно. Теперь её терпение лопнуло.
– Ты что это имеешь в виду?
– Почему все такое крикливое? Почему не обычного белого цвета, как на всех витринах?
– Не знаю. Может быть, потому, что весь день приходится носить униформу...
– Продолжай, - Крамер подал ей чулки, оказавшиеся на полу у неё под ногами.
– О, спасибо. Ну, просто все продавщицы у Вулворта должны быть одеты одинаково, а это так ужасно... И цвет - серобуромалиновый...
– Да?
– И если женщина носит пестрое белье, такое, какое ей нравится, тогда - хоть этого никто и не видит - она хоть чувствует себя сама собой.
Его это явно поставило в тупик.
Чулок на левой ноге перекрутился. Опираясь на локоть Крамера, она поправляла его и одновременно ковыляла к постели, чтобы сесть.
– А что бы ты сказала о двадцатилетней девушке, которая сама себе хозяйка, может позволить себе все, что угодно, но носит серобуромалиновые туалеты, а под ними белье самых невероятных расцветок?
– Сказала бы, что нечто её вынуждало.
– Вынуждало?
– Конечно. Какая же женщина добровольно захочет испортить о себе впечатление?
– Ты права.
И поскольку ей польстило, с каким вниманием он следит за её словами, она добавила:
– Я лично утверждаю, и говорила это начальству не раз., что немного цвета никогда не повредит.
Но мисс Ле Руке явно опасалась, что ей это могло повредить. И сильно. А какова она была в действительности, нужно было ещё подумать. Но не теперь.
– Побреюсь на службе, - Крамер кинулся торопливо одеваться. Готов он был раньше, чем вдова нашла свой второй туфель. Он выгреб его из-под кровати и надел ей на ногу.
– Так, Золушка, внизу тебя ждет карета... По дороге к лифту она заметила, что он довольно смеется.
– Ты чудовище, Тромпи Крамер, - заявила вдова.
– Но все равно приезжай поскорее, ладно? Дети тебя обожают.
– Ах, бедные малышки, - засмеялся он и кивнул.
То, как взглянула на него миссис Перкинс, открывая дверь, Крамеру не понравилось. К тому же он ощущал на лице засохшую мыльную пену, шуршавшую по щетине.
– Бедный Боб так и не ложился, - укоризненно упрекнула она.
– Я понятия не имела, чем все это кончится.
– Мне очень жаль, но я постараюсь, чтобы ему компенсировали...
– Не в этом дело. Но его здоровье... Ведь у него астма.
Это могло быть правдой. Отсюда столько книг по Йоге.
– Мне очень жаль, - повторил Крамер.
– Но только он мог сделать эту работу.
– В самом деле?
– Да, ваш Боб - ловкий парень, - заверил он, направляясь внутрь и уже шагал по коридору к мастерской.
– Лейтенант...
– Да?
– "Вы завтракали?
– Ну...
– Бедняжка, вы ведь тоже - глаз не сомкнули... я принесу вам яйцо и поджарю гренки.
Чувство вины не было излюбленным ощущением Крамера. Так что он был не в духе, открыв дверь мастерской и найдя там Боба, растянувшегося на полу с закрытыми глазами. Но тот тут же оказался на ногах.
– Для вас все готово, лейтенант, - весело доложил он.
– Извините, я не в форме.
– Не нужно извинений. Есть что-нибудь?
– Очень и очень странное. В чем дело, я так и не сообразил. Подождите, сейчас покажу. Как видите, сожженные места я заменил чистой лентой, причем точно такой же длины. Теперь её можно прослушать, хотя и есть места без звука.
– Ясно.
– Тогда включаю.
После долгой паузы из динамиков полились звуки. Игра на фортепьяно. Несколько тактов. Пауза. Снова музыка. Пауза. Мелодия изменилась, но оставалась такой же простой, словно для начинающего. И тишина.
Эти бесконечные паузы действовали Крамеру на нервы.
– И сколько там ещё такого?
– Все в том же духе до самого конца.
– И что это значит?
– Лента звучит ровно час.
– Черт, что это за прожженый тип?
– А вам ничего не приходит в голову?
– Да не могу сосредоточиться, все из-за этих провалов. Ч-черт!
– Я тоже не мог - и потому записал другую ленту, где все пропущенные места удалил и состыковал то, что осталось. Правда, все равно уши вянут, но хоть слушать легче!
Лента была под рукой, Боб запустил её. Крамер выдержал минуты полторы и был сыт по горло.
– Достаточно, благодарю вас, Боб.
– Полагаю, вам нужно послушать ещё немного, лейтенант.
– Ну нет, все, что нужно, я уже слышал. Тут две дорожки?
– Да, на второй - несколько рождественских песенок и бесконечные "Зеленые манжеты"...
– Значит, все ясно? Мисс Ле Руке была учительницей музыки, а те часто пользуются магнитофоном, чтобы ученики контролировали сами себя. На этом крошечном куске было пять ошибок.
– И ритм все время тот же самый, на любой мелодии. Типичное любительское трам-там, трам-там...
– Вот именно.
– А теперь давайте послушаем вот это, лейтенант - вот эту часть.
– Зачем?
– Я тоже не знал, пока не прослушал. Крамер сам нажал кнопку.
– Так?
– - Т-с-с, как раз здесь.
Музыка вдруг смолкла. Пауза. Долгая пауза, звучащая точно так же, как на-сожженных кусках ленты. И потом снова - с того же места партитуры.
– Вот так-то, - Боб довольно усмехнулся.
– Эта пауза была записана. Крамер нахмурился.