Паровой каток
Шрифт:
– И как быстро она могла умереть?
– Минут через десять, от силы пятнадцать; но если шок был достаточно силен, могла умереть и сразу.
– Ага. Полагает, она кричала?
– Возможно, но достаточно было одеяла и... На лице повреждений нет. Во всяком случае, как только кровь перестала поступать в мозг, все было кончено.
– А синяк на предплечьи?
– Он мог появиться, когда она корчилась в судорогах.
Почему-то эта картина показалась Крамеру особенно отвратительной, и он почувствовал, - с него достаточно.
– Теперь она в полном вашем распоряжении, сержант. Когда управитесь со снимками для своего семейного альбома, я попросил бы о серии штук из шести "голо - ва-плечи", и чтобы она на них не казалась слишком хмурой.
Доктор Стридом проводил его до дверей.
– Где Аббот?
– по пути спросил Крамера...
– Я здесь, лейтенант, - робко донеслось из часовни.
И хотя жена его уехала и Фартинга тоже не было, хозяин заведения настоял, чтобы разговор происходил в выставочном зале, за звуконепроницаемыми дверьми.
Доктор Стридом откланялся, ибо вспомнил о своей ежедневной обязанности присутствовать при экзекуциях в местной тюрьме. Те, кому предстояло подвергнуться порке, уже наверняка выстроились в ряд и ждут только его. Он ведь должен подтвердить, что они в хорошей кондиции, присмотреть, чтобы все шло по правилам и следить за их реакцией. Зад - отличное место для воспитательных целей, но злоупотреблять ими не следует.
– Ладно, идите, но заключение мне понадобится ещё сегодня.
– Крамер повернулся к нему спиной. Подождал, пока Аббот проводит его к дверям, и выбрал себе большое кресло за большим письменным столом. Но не сед. В результате и Аббот застыл на середине движения, собираясь устроиться в кресле напротив.
Крамер усмехнулся.
Аббот тоже попытался улыбнуться.
Потом он все же поднялся и подошел к одному из гробов, выставленных в зале.
– Глупая ошибка, - начал он.
– Ага, - сказал Крамер.
– "Арабелла", - поправил, не поняв его, Аббот и показал на табличку.
Крамер подошел поближе. Потом наклонился, чтобы прочитать имя в серебристой рамке.
– Не настоящее, - пояснил Аббот.
– Угу.
Крамер с итересом взглянул на свое отражение в безупречно отполированной крышке гроба. Все-таки очень интересно, как будешь когда-то выглядеть сам. Но, если на то пошло, смерть не могла так уж сильно изменить эти запавшие щеки, ввалившиеся глаза и выступавшие передние зубы. Лицо суровое и унылое, no-правде говоря. Крамер подмигнул себе так, чтобы Аббот не видел. Потом вернулся к креслу и наконец уселся. На этот раз Аббот не удержался и тоже присел на краешек кресла.
– Нечего сказать, ситуация, - серьезно сказал Крамер.
– Полковник Дю Плесси не знает, что с вами делать - отдать под арест или выдать медаль.
Аббот начал оправдываться.
– Но мне в самом деле так жаль, так жаль...
– прошептал он.
– Да хватит вам, - оборвал его Крамер.
– Меня интересует только Ле Руке.
– А как же с миссис Боуэн?
– Пусть суд решает, если до него дойдет дело. Мне все равно. Может вам и повезет.
– Дай-то Бог.
– Аббот поудобнее устроился в кресле.
– Попытайтесь меня понять, лейтенант, - заныл он.
– Оба тела привез Фартинг, так что я о них ничего не знал. Конечно, как мне кажется, я взглянул на бирки, но нам пришлось так спешить. Мне и в голову не пришло, что она может состоять в общине Святой Троицы.
– Почему?
– В ее-то годы? Это было бы уже извращением.
– Почему?
– Вам бы надо взглянуть в проспекты этой общины. Они предлагают свои услуги в основном старикам да беднякам. Она же была в расцвете лет и судя по пальцам на ногах, нужды в деньгах не испытывала.
– Что-что?
– Понимаю, что это может звучать несколько самоуверенно, но должен сказать, что касается пальцев ног, я специалист. Уже длина ногтей многое может сказать. В её случае почти не были нисколько искривлены от не совсем удобной обуви.
– У большинства фабричной обуви разница между размерами велика и меряется только по длине.
– Объясните же мне, что все это значит.
– Признаюсь, вначале меня это смутило, но потом сообразил: либо она носила обувь, сделанную на заказ, либо могла себе позволить туфли фирмы "Кларк" или любую другую дорогую обувь, которую производят разной полноты. Разная полнота - самое главное. Но в обоих случаях у неё должно было быть достаточно денег.
У Крамера не было желания слушать очередного доктора Ватсона, но он старался сделать заинтересованный вид.
– Видно, вы немало времени уделили этому телу.
– Да уж...
– И только пальцам ног?
– Ну... так, обычный осмотр - нет ли колец или других украшений...
– И?..
– Ничего не нашел.
– И при этом не заметили бирку с пометкой, что она состояла в общине Святой Троицы?
– Нет.
– Понятно, - протянул Крамер.
– Значит, все это время вы провели, разглядывая пальцы её ног... Это очень странно, ведь она была красивой девушкой, прежде чем за неё принялся ваш приятель со своими ножами...
Аббот нервно заерзал.
– Мне что-то кажется, здесь есть что-то, о чем вы умалчиваете, продолжал Крамер; в голосе его зазвучала угрожающая нота, потому что ему вдруг кое-что пришло в голову. И с удовлетворением он увидел, как Аббот бледнеет. Этот цвет ему очень шел и больше подходил к общему антуражу. И к тому же был гарантией, что больше не будет болтать впустую.
– Что именно вы хотите знать, лейтенант?
– выдавил наконец из себя Аббот.
– Каким же образом доктор Стридом сам не проверил, что это за труп? И часто он так, ненароком, разделывает вам не тех клиентов?
– А у него вы спрашивали?
– Нет, ещё нет.
– Это хорошо, потому что ошибку совершил я, - мужественно заявил Аббот.
– Сегодня утром я сказал ему по телефону только то, что здесь тело белой женщины, что я все приготовил и жду, как обычно.
– Но ведь он должен заполнять всякие протоколы, не так ли?
– Все это мы делаем уже потом обычно, - я бы сказал, совместно.
– Да?
– Он приходит сюда, я все готовлю и потом...
– Ну?
– ...пропустим по рюмочке.