Партизанские ночи
Шрифт:
Уже на следующий день после нашего нападения Либера появился у моей матери, пытаясь что-либо выведать. Он заявил ей, что я убит над Вислой. Она, дескать, может идти на дамбу и посмотреть на сына. К счастью, я уже успел повидаться с матерью, поэтому известие это она восприняла спокойно, и хитрость Либеры не удалась.
Среди местного населения ходили слухи, что в деле участвовали партизаны из Генерального Губернаторства. В рассказах людей известные факты разрастались до невероятных размеров. Перешептывались, будто несколько десятков партизан окружило лесничество, что старшего лесничего выпороли в наказание, что после этого произошло сражение с полицией. Один из полицейских, Мизера, был ранен в лицо. Находились и такие,
Кое-что из этой болтовни дошло, видимо, до гитлеровцев. После четырех дней бесплодных поисков они отозвали дополнительный отряд полиции, придя, вероятно, к выводу, что на «чисто немецкой» территории, какой они считали наш район, не могут быть сосредоточены многочисленные силы партизан.
Захваченное в лесничестве оружие серьезно усилило нашу огневую мощь и позволило нашему отряду приступить к более серьезным заданиям.
ПРОВЕРКА ОТРЯДА
Через несколько дней после нашего прибытия в Либёнж молоденькая связная оповестила нас о предстоящей проверке нашего отряда командующим округом Домбровского бассейна «Томеком» — Станиславом Лациньским [13] . Сердца партизан забились сильнее при виде хорошенького личика и стройной фигурки связной. За несколько секунд ребята как-то похорошели, затянули пояса на последнюю дырку, а шапки лихо сдвинули набекрень. Те, которым удалось побриться еще с утра, чувствовали себя увереннее и тесным кольцом окружили связную. Из-за их спин неуверенно выглядывали бородачи, проклиная про себя свою лень. Кандидатов в провожатые связной к опушке леса было много, но решили, что на проводы отправятся только двое. Ребята горячо приглашали девушку снова навестить их. Она обещала прийти, но мы ее так больше никогда и не увидели.
13
Станислав Лациньским до войны работал на угольных шахтах Домбровского бассейна. В качестве офицера республиканской армии принимал участие в боях в Испании, а потом был интернирован во Францию. На родину вернулся в 1942 году. Член ППР, командир округов ГЛ Лева Подмейска и Домбровского бассейна. Погиб в Прушкуве в феврале 1944 года.
Через два дня прибыл «Томек». Это был высокий, хорошо сложенный мужчина, брюнет с голубыми глазами. Типичный солдат. На место встречи в Либёнжский лес привел его секретарь Либёнжского района — «Беглы».
По коротким деловым вопросам нашего гостя видно было, что воинская служба — дело для него не новое. Подтвердил это и сам «Томек», вспоминая о борьбе в рядах республиканской армии в Испании. Там он дослужился до офицерского звания.
«Томек» произнес перед солдатами речь. Он охарактеризовал положение на фронтах и в оккупированной стране, движение Сопротивления в Польше, объяснил задания, которые партия ставила перед партизанами Гвардии Людовой. Самой важной и срочной задачей оставалась дезорганизация вражеского транспорта в тылу врага.
Выступление «Томека» собравшиеся слушали с пристальным вниманием. Посыпались вопросы. Он с удовольствием выслушал отчет о том, что мы самостоятельно провели подготовительную работу и теперь можем приступать к уничтожению транспорта врага.
Переходя к организационным вопросам, «Томек» сообщил нам, что Хжанов по-прежнему представляет собой подокруг как в партийной работе, так и в системе организации Гвардии Людовой.
Секретарем подокруга продолжает оставаться «Олек» — Томаш Барановский, который занимал этот пост со времени февральских арестов. «Болек» оставался на должности командующего подокруга Гвардии Людовой, продолжая командовать партизанским отрядом.
В ходе обсуждения организационных вопросов «Томек» предложил присвоить нашему отряду имя героя Парижской Коммуны Ярослава Домбровского. Он напомнил, что так называлась одна из интернациональных бригад в Испании. С тех пор и до самого освобождения сражались под именем Ярослава Домбровского партизанские подразделения и боевые группы Хжановского района.
Расставаясь с нами, командующий округом еще раз напомнил о самом важном задании текущего момента — о «борьбе за рельсы».
Несколько дней оставался «Тадек» в пределах Хжановского подокруга. Его встречи с активом в Либёнже, Хжанове, Мысляховице и Явожно оживили партийную деятельность в районе.
Задачи «борьбы за рельсы» захватили все наше внимание.
Неудача с миной под Затором заставила нас искать новые способы для уничтожения железнодорожного транспорта, тем более что и взрывчатку доставать было слишком сложно. Правда, и во всем остальном мы ощущали недостаток. Часто недоедали, не хватало одежды, сапог.
Жизненные условия партизан на территориях, включенных в состав империи, были необычайно трудными. Голодных пайков, выдаваемых по продовольственным карточкам, не хватало и для, тех, кто их получал. Нам же пайков не полагалось. Сначала помогали семьи, живущие рядом, товарищи, делясь с нами буквально последним куском хлеба. Помощь эта по вполне понятным причинам не могла быть ни постоянной, ни обильной. Кормиться и одеваться нужно было только за счет врага. А поскольку он не хотел снабжать нас добровольно, мы делали это за него, конфискуя все необходимое.
Операции по снабжению часто проводились нами «по-тихому». Магазины, склады и дома бауэров были основными объектами наших действий. Продукты в магазины обычно привозили в дни отоваривания продовольственных карточек, и нам приходилось выбирать время так, чтобы не попасть туда в дни, когда на полках шаром покати.
Осталось в памяти нападение на «сушки», продовольственный склад на окраине Хжанова. Сам я уже точно не помню, откуда взялось это название, возможно от фамилии владельца склада — Сушки. Для нас это была «сладкая» операция, хотя для немцев она оказалась горькой пилюлей.
По сведениям, полученным нами в середине мая 1943 года от товарищей из Хжанова, на складе по улице Освенцимской в Хжанове имелось большое количество сахара. Перспектива была соблазнительной. Склад охранялся только сторожем.
Поздним вечером мы вышли из бункера в Либёнже. В лесу перед «Фаблоком» к нам присоединились «легальные» гвардейцы. До склада было недалеко. По освенцимскому шоссе время от времени проезжали машины. В свете их фар очертания склада вырисовывались все ближе. Мы тихо подошли к цели. Минута выжидания. Сторож? Его нигде не слыхать.
Проникнуть в склад обычным путем было невозможно из-за прочных запоров. Ломать их означало бы поднять шум, который мог всполошить немцев. Более удобным оказалось одно из окон, с которым быстро справился «Болек». Несколько партизан, в числе которых был и я, тут же оказались внутри склада. Мы увидели большое помещение, до потолка уставленное мешками с мукой, крупой, солью и сахаром. Последнего было больше всего. Несколько человек забрались наверх и принялись осторожно спускать стокилограммовые мешки вниз. Это была слишком большая тяжесть для одного человека. Нам пришлось отсыпать по половине из каждого мешка. Двенадцать мешков с сахаром покинули в эту ночь складское помещение. Страшно пришлось нам намучиться, все немилосердно устали, прежде чем добрались до бункера. Не один проклинал себя за жадность и излишнюю уверенность в собственных силах. Частые передышки и «заметание следов» отняли у нас много времени.