Партизанские ночи
Шрифт:
Операция удалась полностью.
В воскресенье мы отправили несколько человек на разведку, чтобы установить, обнаружили ли немцы наш ночной визит. Пронаблюдав почти целый час за складом, разведчики доложили, что никто ничего не заметил. Тогда было решено повторить ночной поход. Таким образом более тонны сахара оказалось на нашем партизанском складе.
ИЮНЬСКИЕ «РЕЛЬСОВКИ»
Теперь мы могли спокойно подумать о том, как нападать на железнодорожные линии. Наши товарищи железнодорожники подали нам идею. Уничтожать транспорт, говорили они, можно не только динамитом. Можно еще и развинчивать стыки рельсов. Этот метод казался необычайно простым. Отсутствие гаечных
8 начале июня состоялось первое официальное совещание, посвященное диверсиям на железной дороге.
Я представил на нем заранее разработанный совместно с «Болеком» план операции, которую предстояло осуществить в ближайшие дни. План этот предусматривал несколько следующих одна за другой диверсий на всех четырех трассах железнодорожных линий.
Первую из них мы решили совершить на линии Мысловице — Освенцим между Хелмом Вельки и Имелином. Снова ожили сомнения в надежности метода. Однако на этот раз мы уже не возобновляли дискуссий. Знали, что в любом случае задуманный план надо выполнять и что поезда должны лететь под откос.
9 июня 1943 года мы под командованием «Болека» вышли из либёнжского бункера. В теплую безлунную, хотя и светлую, ночь группа из семи человек маршировала по направлению к Хелму Вельки. Нам предстояло совершить пятнадцатикилометровый переход через леса и сырые луга. Короткая июньская ночь не оставляла нам слишком много времени, поэтому пришлось выйти, как только стемнело. Нагруженные тяжелыми ключами, оружием и патронами, мы продирались через заросли и болота. В лесу мы чувствовали себя уверенно, хотя ночной марш никак нельзя было назвать легким. У меня было такое ощущение, будто деревья, мимо которых мы проходим, молча сочувствуют нам и защищают от врага. Хуже приходилось на открытых местах. Но опаснее всего было пересекать дороги и проходить мимо жилья. Здесь нам грозила встреча с полицейскими патрулями или Ландвахе. Поэтому мы шли дозорным порядком, сохраняя между парами гвардейцев определенное расстояние. Связь была только «зрительная». Неоднократно приходилось падать на землю и ждать, пока освободится дорога. Через реку Пжемшу мы переправились вплавь, не рискуя переходить ее по мосту в Хелмеке, где полицейские часто проверяли документы у ехавших в ночную смену или возвращавшихся с работы поляков.
До цели добрались около полуночи. Выбрали подходящий отрезок рельсов. «Валек» и «Казек», посланные в разведку, сигналом — криком птицы — дали нам знать, что все спокойно. Мы с «Юзеком» подошли к линии и принялись развинчивать стыки рельсов. «Болек» прикрывал нас и поддерживал контакт с дозорными, расставленными по линии.
Поначалу движения наши были неуклюжими. Ключи со звяканьем соскальзывали с гаек. Товарищи, стоявшие в дозорах, все время требовали, чтобы мы работали потише. Поэтому, когда ключ в очередной раз соскакивал, мы насаживали его на гайку, как говорится, «по пальцу». Работа была нелегкой.
Задача заключалась в том, чтобы на обоих рельсах раскрутить стыки и отвернуть винты, которыми рельсы прикрепляются к шпалам. Потом нам предстояло сдвинуть рельс с таким расчетом, чтобы колеса паровоза попали в образовавшуюся щель. Заржавевшие болты развинчивались с трудом, и только после часа напряженного труда нам удалось с ними справиться. Но в спешке мы не заметили, что оба рельса соединены между собой каким-то прутом. Нам не оставалось ничего иного, как загнуть концы обоих рельсов внутрь. С немалым трудом удалось и это.
Отозвав дозорных, сошли с полотна в лес. Минуты тянулись бесконечно. Наконец до нас донесся сначала далекий, но все нараставший стук колес. Еще несколько мгновений, и мы увидели огни паровоза, а за ним — вереницу товарных вагонов. Некоторые из них были освещены — знак того, что в них едут сопровождающие солдаты. Внезапно раздался удар, и сразу же вслед за ним лязг железа.
Паровозные фонари замигали, один оказался выше другого, из топки посыпались
Нас захлестнуло радостное возбуждение и гордость. Больше дожидаться было нечего. Окрыленные успехом, отправились мы в обратный путь и, изрядно усталые, вернулись в бункер.
Товарищи сообщили нам, что железнодорожное полотно оказалось разрушенным на протяжении нескольких десятков метров, было убито и ранено около полутора десятков немцев, а железнодорожное сообщение на перегоне Мысловице — Освенцим прервано на 36 часов. Так нам удалось нанести первый успешный удар по нервному центру врага — по его коммуникациям.
Через три дня, 13 июня 1943 года, «Болек» повел нас в сторону Щаковой. На этот раз мы решили несколько усовершенствовать методику. Опыт первой диверсии натолкнул нас на мысль, что вместо того, чтобы полностью устранить рельс, достаточно кусок его загнуть внутрь. Это должно было сэкономить и время и труд. Именно так мы и подготовили на этот раз западню. После того как стык был развинчен, а из нескольких шпал вырваны костыли, мы загнули рельс внутрь и вставили в щель металлический прут, чтобы рельс случайно не вернулся в прежнее положение. Работа эта, естественно, потребовала меньше времени. Недолго пришлось нам дожидаться результатов работы. Издалека послышался паровозный гудок. Я встревожился, поскольку поезд шел с противоположной стороны — вместо того чтобы идти со стороны Мысловице, он двигался от Щаковой. Я выругался про себя. Паровозные фонари надвигались все ближе и ближе. Внезапно мы услышали грохот, похожий на тот, который издавала бы катящаяся по ступенькам бочка. Фонари ритмично подпрыгивали. Паровоз соскочил с рельсов и, прокатившись несколько десятков метров по шпалам, с сопением остановился. Мы растерялись. За паровозом не было никаких вагонов. Домыслы были самыми различными. Загадку эту вскоре объяснили нам железнодорожники. Оказалось, что это был маневровый паровоз, случайно попавший в нашу ловушку.
Каждая операция обогащала нас опытом. К сожалению, мы действовали теперь без «Болека», которому партийные обязанности не позволяли непосредственно руководить вооруженной борьбой отряда. Обязанность эту он возложил на меня, как на своего заместителя. С тех пор я фактически стал командиром отряда.
Собственный опыт и советы товарищей мы решили испробовать 23 июня на линии Тжебиня — Освенцим между Хелмеком и Освенцимом.
До Хелмека было близко. Однако нам пришлось сделать большой крюк, чтобы обойти позиции немецкой зенитной артиллерии Пройдя Хелмек, мы остановились вблизи моста через Вислу. Перед полуночью прошли по направлению к Хелмеку и Освенциму последние поезда с рабочими. После этого могли идти только товарные составы или воинские эшелоны. Знакомству с порядком следования поездов мы были обязаны нашим разведчикам: «Пеню» — Станиславу Жидзику и Францишеку Каспереку из Хелмека.
Мы вошли на железнодорожный мост. «Тадек» и «Казек» заняли места дозорных, мы с «Личко» приступили к работе на рельсах, а «Юзек» и «Валек» прикрывали нас.
Крушение поезда на мосту, по моим расчетам, должно было не только нанести ущерб составу, но и повредить стальные конструкции самого моста. Мы надеялись, что это будет серьезная катастрофа и здесь мы возьмем реванш за неудачу под Ензором.
Темная и пасмурная ночь, которая обычно бывала нашим союзником, сейчас затрудняла действия. На ощупь отыскивали мы стыки на рельсах. И тут внезапно обнаружилось, что соединения здесь длиннее, чем обычно. «Личко» пытается развинтить стыки, а я ползком ощупываю руками шпалы и соединения с ними. Под пальцами — холод металла. Да и болты какой-то невиданной формы. Воспользоваться фонариком не могу из-за боязни привлечь внимание.