Парус. одинокий
Шрифт:
Бичиху отшвырнуло прочь от охранника, с силой приложило о бетон…
Стена, у которой лежал Роман, содрогнулась.
Но Роман этого даже не почувствовал. Его и так трясло, казалось, башкой затолкали в розетку. Он раскрыл рот, чтобы не оглохнуть, и тоже заорал. Во всю глотку.
А потом всего стало много и сразу.
Внизу знакомые голоса надрывались:
– Стажер, вы!? Ромасыку, трымайся! – и гулкий, словно из бочки, топот ног по лестнице.
Заслышавшая эти звуки бичиха отчаянно, злобно зашипела и вновь взмыв в воздух, ринулась на охранника.
Тот
В двери ворвался Рико, за ним – Янка, увешанная людьми, словно новогодняя елка игрушками. Подмышками у нее торчали головы как всегда безучастного Сереги и изрыгающего проклятья Славика, над плечом виднелось напряженное лицо держащейся за шею Лины.
– Гражданских на лестницу! – рявкнул Рико. Роман не успел заметить, когда Рико выхватил свой обломанный кинжал, но шилообразное посеребренное лезвия будто само прыгнуло ему в руку. Острие выглядывало из обернутого вокруг него белоснежного платка, словно самая опасная в мире невеста.
Янка стряхнула с себя людей, выдергивая из-за спины огнемет…
На лице замершего у оконного проема охранника невольно отразилось облегчение…
И тогда бичиха зашипела. Ее тело вытянулось в струнку, волосы выстрелили во все стороны, точно поднятые электрическим разрядом. Она со свистом пронеслась мимо Рико и Янки, и будто любящая жена, рухнула охраннику на грудь, обволакивая, окутывая его полами старого драпового пальто. Извивающимися пряди волос пиявками прилипли к его лицу. Они и пульсировали как пиявки: утолщались, наливались, как бурдюки. Раздался звук со свистом втягиваемой жидкости: дорвавшаяся алкашка, наконец, засосала свой вожделенный стакан.
Охранник захлебнулся криком.
Подскочивший Рико с размаху всадил обломок кинжала в обтянутую драпом спину.
Страшное шипение вырвалось из-под волос, бичиха запрокинула голову… Стиснула охранника, будто желая вобрать его в себя и… швырнула себя в пустой оконный проем.
Сплетясь в единое, нерасторжимое целое, охранник и бичиха рухнули вниз.
Окаменевший Рико застыл в проеме, неотрывно глядя им вслед.
– Что там, что? – надрывался Роман.
– Все, - глухо откликнулся Рико.
Роман пополз, чувствуя, что ему надо, во что бы то ни стало надо увидеть, что происходит там, за окном. Раненная нога волоклась следом, расчерчивая серый бетон кровавым штрихом. Над головой у него досадливо охнула Янка, и Роман ощутил, как его поднимают с пола. Янка почти внесла его в оконный проем. Цепляясь за нее, он глянул вниз.
Внизу буйствовали прожектора. Скрещиваясь и расходясь, световые конусы заливали стройплощадку волнами света. И в этих волнах, словно пики атакующей армии, неистовым блеском сверкали острия арматуры. На них, пронзенная насквозь, билась женщина. Ее высунувшиеся из рваных драповых рукавов руки удерживали над остриями беспомощно болтающего мужчину. Красный испитой глаз пристально вглядывался в искаженное ужасом мужское лицо. Пальцы охранника отчаянно цеплялись за удерживающие его руки, а из перекошенного рта рвались отчаянные крики:
– Пусти, пусти меня, сука!
Бичиха
– Да-ма-варру-варр… - громом прокатилось над всей гостиницей.
И словно ставя точку в затянувшемся споре, она потянула своего убийцу на себя. Острие арматуры скрежетнуло по бронежилету… Что-то хрустнуло, будто орех раздавили… и сверкающая стальная игла проклюнулась у охранника из спины. Его тело содрогнулось, выгибаясь в немыслимой муке… Струя черной крови хлынула на бичиху. Ее ворчливый, утробный смех торжествующе взвился над пустой стройплощадкой. Прожектора погасли.
– Занавес… - судорожно выдохнул Роман и обвис у Янки на руках.
– Рико, що скамьянив, работай! – рявкнула Янка, подхватывая Романа.
Рико вздрогнул, словно приходя в себя после долгого забытья, и быстро крестясь, настойчиво забубнил по латыни.
Роман снова глянул вниз.
Арматурные колья безучастно смотрели в небо. Старые. Тусклые от ржавой рыжины. Пустые. Стройплощадку накрыла серая пелена.
***
– Ото надо тебе было обязательно сюды лизты! Ото без твого присмотра не упокоили бы, – ворчала Янка, спуская Романа из оконного проема. Роман облегченно и благодарно цеплялся за нее: все, все, все кончено, теперь можно и отдохнуть.
Янка опустила его на бетон:
– Зараз, почекай, ще хвылынку… - принялась рыться в рюкзаке со снаряжением.
В лестничном проеме мелькнула женская фигура. Лина заглянула в холл, увидела неподвижно лежащего Романа, забрызганный кровью пол, побледнела до синевы и отпрянула.
С лестницы донесся быстрый шепот, а потом напряженный Линин голос резко скомандовал:
– Стой на месте, Славичек! – и насмешливое, - Только штаны не замочи.
Роман усмехнулся: похоже, Лина не разрешает муженьку заглядывать в окровавленный холл. Нервы его бережет, что ли? Довольно странно для женщины, только что обвинившей мужа в убийстве любовника.
– Пусть сюда идут.
– собравшись с силами, прошептал Роман. – Нечего на лестнице одним… Чтоб чего не вышло…
Рико легко соскочил с подоконника:
– Нет уж, пусть остаются на месте! Видит Бог, устал я от наших заказчиков, - фыркнул он, - Не беспокойтесь, стажер, им ничего не угрожает. Да, вы же не знаете! Как только вас …гм, скажем так, похитили…
Роман покраснел – что он, принцесса, чтоб его похищать?
– …наш проводник встал и лишь топтался на месте. Руководствуясь своим опытом, а также кодификатором…
Роман сморщился, как от зубной боли – он это слово уже слышать не мог!
– …рискую сделать заключение, что все чудеса здешних мест нами обнаружены.
Янка вытащила из рюкзака уже заправленный прозрачной жидкостью шприц. Тонкое жало иглы скрылось прямо в ране. Роману на мгновение показалось, что на ногу ему плеснули кипятком…
Сквозь нестерпимую боль гулко доносились слова Рико:
– Собак на выходе упокоим, «возвращенка» и ее убийца отправились по принадлежности, лифт вы уничтожили… Примите мои поздравления, вы первый за всю историю Общества оперативник, сумевший сделать это изнутри…