Паруса над волнами
Шрифт:
Но молодой хирург еще ничего не знает. Он прохаживается по палубе между эмигрантами, шутит, подбадривает людей и время от времени посматривает на запад, где его ожидает хорошая практика и, может быть, блестящая карьера колониального врача.
На двадцать шестой день плавания устанавливается ровный противный ветер. «Святой Иоанн» временами совсем теряет ход и больше лежит в дрейфе, чем придвигается к Американскому материку. Наконец, на тридцать первый день, вместо того, чтобы бросить якорь на Мартинике, корабль причаливает значительно севернее — к небольшому острову Черепахи (Ла-Тортуга), который находится в двух лье от острова
Ла-Тортуга был излюбленным местом пиратов. Здесь они запасались пресной водой, ремонтировали свои потрепанные в боях и штормах корабли и просто отдыхали после особенно кровавых набегов.
В 1664 году остров Черепахи был отобран французами у испанцев и присоединен к владениям Вест-Индской компании, которая назначила на него своего губернатора. Отныне пираты не посещали этот клочок суши, не желая связываться с сильным французским гарнизоном, и предпочитали отсиживаться в более надежных убежищах.
С борта «Святого Иоанна» эмигранты увидели довольно большой город, похожий на провинциальные французские городки, и пышную тропическую растительность, в которой уютно краснели крыши белых коттеджей. Над крышами поднимался в чистое голубое небо тонкий шпиль церкви. Вход в маленькую бухту защищался фортом, из узких амбразур которого во все стороны торчали стволы пушек.
Уставшим от длительного морского перехода людям этот зеленый островок показался кусочком небесного рая, возникшим среди океана. Но совсем не райскими оказались порядки на острове.
Как только шлюпки с эмигрантами причалили к пристани, все входы и выходы на набережную были заняты вооруженными людьми, которые согнали прибывших в плотную толпу, подобно стаду баранов. Тот, кто пытался протестовать, получал удар прикладом ружья или тугой кожаной плеткой.
С момента выхода «Святого Иоанна» из Онфлера Оливье Эксме-лен начал вести дневник. Он записывал в него все, что считал интересным и значительным. В дальнейшем дневник должен был стать, по замыслу автора, увлекательнейшей историей жизни молодого врача в экзотических странах.
10 июля 1666 года Эксмелен записал в свою тетрадь:
?? ??
«Я был удивлен, ошеломлен и буквально парализован — так далек я был от мысли о жребии, который выпал на нашу долю. Нынче мое негодование не знает границ. Вот что с нами произошло вчера. Как бы это ни показалось невероятным, я вместе с другими несчастными был выставлен на продажу и куплен старшим служащим компании, неким господином Ла Ви. Каждый из нас был продан за тридцать реалов, уплаченных компании. За эту сумму мы обязаны отработать три года, и все эти годы наши хозяева могут распоряжаться нами по своему(произволу и заставлять нас делать то, что им заблагорассудится…
Подумать только: быть в наше время проданным в рабство, точно сенегальский негр, в рабство тем, которые во Франции подписали со мной контракт, как с хирургом!»
?? ??
Для молодого человека теперь и речи не могло быть о занятии медицинской практикой. Никто, а тем более купивший его Ла Ви, не хотели и слышать о том, что он учился в онфлерской медицинской школе и не получил диплом только из-за того, что он — гугенот. Ла Ви нужны были руки для тяжелой работы. Ему нужно было возвратить деньги, затраченные на покупку рабов, и не только возвратить, но получить от приобретенного «человеческого товара» какую-то прибыль. Поэтому на следующий же день
Вечером, после первого дня работы, лежа в полутьме жалкой хижины, почти не видя строк и водя карандашом вслепую, Александр записал в дневник:
?? ??
«Достаточно на минуту замедлить работу, как на спину тебе опускается деревянная дубинка надсмотрщика. В лесу множество ползучих лиан с острыми шипами. Уже к полудню от моей одежды, как я ни старался ее сохранить, остались лохмотья, стянутые в поясе ремнем. Нагишом же работать здесь невозможно: тысячи насекомых налетают со всех сторон и начинают беспощадно терзать беззащитное тело. Кроме того, в сырой земле здесь водятся маленькие красные пиявки, которые проникают под кожу и вызывают страдания, равных которым я не испытывал. От одного этого можно дойти до безумия…»
?? ??
Много подобных жалоб встречается в дневнике молодого человека. А потом наступает годичный перерыв. Видимо, автор, изнуренный тяжелой работой, не находит в себе силы делать записи. А может быть, доведенный до отчаяния, он уже не видит смысла в подобных писаниях. Но через год записи возобновляются.
?? ??
«23 мая 1667 года. Моя кожа покрылась черными, зелеными и красными пятнами. Я целыми днями лежу в своей хижине, и надсмотрщики уже не выгоняют меня на работу. Кажется, все забыли меня. Я готовлюсь к смерти. Жесточайшая лихорадка треплет мое исхудавшее тело. Когда она проходит, рождается страшная слабость, и мне больших усилий стоит поднести руку к лицу. Из тех, которые прибыли вместе со мной на остров, в живых осталось несколько человек, да и те, наверное, скоро отправятся на поиски счастья в лучший мир.
Господин Ла Ви, видимо решив, что мне уже не подняться, перестал меня кормить. Единственная моя пища сахарный тростник, который тайком приносят с плантации те, что живут рядом со мной. Мою жизнь поддерживает только их доброта…»
?? ??
Из последующих, очень скудных, записей можно узнать, что Александр Эксмелен каким-то чудом все-таки поправился, и когда достаточно окреп, бежал от своего хозяина, найдя пристанище у какого-то монаха из ордена капуцинов. Монах, сжалившись над беглецом, добивается у губернатора разрешения на его выкуп. Переговоры тянутся мучительно долго. Проходит несколько месяцев, прежде чем капуцин получает письменное разрешение «уплатить компании в лице господина Ла Ви причитающиеся от вышеупомянутого Александра Оливье Эксмелена тридцать шесть реалов». В эту сумму входит стоимость переезда через океан и затраты, которые якобы произвел на него хозяин во время болезни.
Монах не пытался спорить. Ему прекрасно известны порядки на острове. Он уплачивает все деньги сполна, и Эксмелен становится свободным человеком.
Теперь только бежать, бежать отсюда, во что бы то ни стало! Остров уже не кажется Александру кусочком небесного рая, неожиданно возникшим среди океана. С ненавистью и страхом он смотрит на пышную тропическую растительность. Теперь он знает настоящую цену всей этой красоте — цену пота и крови.
В феврале 1668 года в бухту острова Черепахи вошел корабль под названием «Ле Тампль» («Крепость»). Корабль был военный, двадцатичетырехпушечный, командовал им капитан Мишель Ае-Баск.