Парящий дракон. Том 1

Страуб Питер

Он умер в постели на пятые сутки болезни, и внук Гарри нашел его на следующий день.

Четверо из пяти умерших стариков были членами Общества ветеранов Второй мировой войны, а двое – выпускники колледжа Милла 1921 года, а это означало, что Грем Вильямс остался единственным выжившим выпускником этого класса.

– Я – ходячий памятник своему поколению, – несколько месяцев спустя сказал он Табби.

Пятый погибший – доктор Гарольд Рубин – был Нью-Йоркским психиатром, который приезжал в Хэмпстед каждое лето и снимал дом в тихом квартале, где не было автомобильного движения. Доктор Рубин подхватил простуду на второй день пребывания в Хэмпстеде, однако все равно вышел в море на своей яхте и через пару часов подумал, что его укачало. Его великолепный завтрак в Загородном клубе отправился за борт. Он так и не пошел на вечеринку, которую давал его сосед доктор Гарви Бло, и не вернулся в Нью-Йорк, потому что у него не было сил дойти до парковочной стоянки, расположенной за милю от его дома. Он умер на полу в ванной на следующий день, и его труп был обнаружен только в сентябре. К тому времени все его соседи тоже были мертвы, хотя и не от гриппа.

Еще одна – и последняя – смерть за эти десять дней выпала на долю семидесятилетней женщины, которая умерла от сердечного приступа во время завтрака на террасе французского ресторана, выходящего на Мэйн-стрит. В отличие от доктора Рубина она умерла на виду у пятнадцати или двадцати человек, среди которых были Табби Смитфилд и Пэтси Макклауд.

Десять или пятнадцать дней хэмпстедские врачи выбивались из сил. Грипп, который начался как местный и случайный, распространялся со страшной быстротой. Именно поэтому никто не обращал внимания на людей, у которых на руках и ногах появились белые пятнышки, да они и сами не придавали этому особого значения. Спустя месяц после первой вспышки болезнь продолжилась, хотя и с меньшей интенсивностью, и врачи не слишком тревожились, если у пациентов с мелкими белыми пятнами на руках при последующих посещениях их становилось все больше. Вообще-то они просто не обращали на это внимания, пока еще один врач не послал своего пациента в Йельский медицинский центр, где тут же вспомнили о Пэте Доббине, который в середине июня находился у них на обследовании. Вскоре после того, как в центр попал уже третий пациент, доктор Чейни поместил статью в "Ланцете", британском медицинском журнале, с описанием заболевания, которое он назвал "синдромом Доббина". Уже в сентябре доктор Чейни мог бы поместить в "Ланцете" примечания, касающиеся событий 17 мая и воздействия ДРК-16 на граждан Хэмпстеда. Он высказал предположение, что пропавший исследователь Томас Гай был, скорее всего, первой жертвой синдрома, но поскольку Патрик Доббин был первым, кто попал в поле зрения медиков, и поскольку его имя легко запоминалось ("Ярмарка тщеславия"), решено было сохранить первоначальное наименование синдрома.

Возможно, доктор Чейни и заслужил то, что его пациент сотворил с ним, иллюстрируя очередную книжку.

3

Во вторник утром, когда Доббин впервые отправился на прием к врачу, Табби Смитфилд сидел на кухне с отцом и лакомился оладьями, которые испекла Шерри.

– Давай-ка, садись и ты поешь, – сказал Кларк. – А то ты ведешь себя так, словно ты тут кухарка.

Шерри уселась на стул и сказала:

– Почему бы мне так не вести себя – ты ведь именно так ко мне относишься?

Кларк вспыхнул и обмакнул кусочек оладьи в кленовый сироп:

– Ведь это наш дом, – начал он снова, – и я хочу, чтобы ты поела с нами, а не сидела вот так.

– Да ладно тебе, па, – сказал Табби.

– Я себя плохо чувствую, – заметила Шерри, – я вообще не могу есть.

– Ты заболела? – Кларк обеспокоенно посмотрел на Шерри. Лицо ее было бледным и уставшим, глаза припухли.

Под белыми прядями крашеных волос появились черные корни.

– Я хочу лечь. Но мне сначала нужно убрать в кухне.

– Делай так, как тебе удобней, – сказал Кларк.

Он больше не был тем стройным молодым человеком, который играл с Табби в мяч на лужайке перед домом на Маунт-авеню. Он отяжелел, а на скулах проступила паутина кровеносных сосудов. Обиженное выражение, которое подметил Грем Вильямс, не сходило с его лица, и он уже не выглядел красавчиком. Табби, который уже закончил завтрак и ждал, когда можно будет поговорить с отцом, не видел в этом отяжелевшем лице ничего привлекательного.

– Почему бы тебе не отдохнуть немного, Шерри? – спросил он мачеху.

– Пусть делает что хочет, – сказал Кларк. – А кстати, когда приходит школьный автобус?

– Через пятнадцать минут.

– Тогда почитай книжку или займись чем-нибудь. Кстати, как дела в школе, Табс?

– Неплохо.

Кларк пожал плечами.

– А как твоя работа? – спросил Табби.

– Он спрашивает, как моя работа! Да как всякая работа, вот как. Сам узнаешь.

– Ты сегодня будешь просматривать какие-то счета?

– За это мне и платят, парень.

– А какие?

Кларк бросил салфетку на стол и невыразительно поглядел на Табби.

– Хочешь знать, какие счета? Ну, во-первых, в Блумингдэйле. Потом парочку в Вудвилле. Потом я отправляюсь в Маунт-Киско и Пондридж. Доволен?

– Прямого ответа он тебе не даст, – сказала Шерри. – И не стоит пытаться.

– Эй, оставьте меня! Зачем это вам? Я хожу на работу и прихожу домой, и я уже просто вышел из того возраста, когда сдают экзамены.

– Я просто спросил, папа.

– Ладно. А я тебя спросил про школу. Какие у тебя друзья, что вы делаете по вечерам? Нет, хватит с меня того, что мне устраивал старик. Делай что хочешь, я не стану вмешиваться.

– Ты знал, что нас не всегда звали Смитфилдами? – спокойно спросил Табби.

– Должно быть, Моралесами, – сказал Кларк, а Шерри поднялась со стула и вышла из комнаты.

– Она плохо выглядит, – сказал Табби.

– Она терпеть не может Хэмпстед, вот от этого ей и плохо.

Казалось, она должна бы радоваться, живя в таком доме. Не волнуйся, Табс. С ней все будет в порядке.

– Очень надеюсь.

Отец фыркнул, вытер губы салфеткой.

– А что это за ерунда с фамилиями?

– Я слышал, раньше наша семья носила фамилию Смит. Без "филд".

– Это для меня новость. Где ты это услышал?

– Один парень в школе сказал.

– Ну, я не знаю. Не обращай внимания на то, что эти дети говорят. Просто делай свое дело, ладно?

– Ладно.

– Что-нибудь еще, Табс?

Табби покачал головой, и отец встал. Он сейчас уйдет, а когда вернется, то уже будет пьян.

– Ну, может… – начал Табби.

Отец молча ждал.

– Ты ничего не слышал о каком-то рыбаке, которого убили в его лодке давно, тут, в городе? Я понимаю, что это звучит по-дурацки…

– Какого черта, Табс? Иди-ка на остановку. – Кларк подхватил свой пиджак и повернулся к двери.

– Его звали Бейтс Крелл.