Пасхальный парад
Шрифт:
— Ирэн Хаммонд появилась уже в конце его жизни. До нее были другие.
— Вот как? И ты их знала?
— Некоторых. Двух или трех. Одна мне совсем не понравилась, а другие были ничего.
— А почему, по-твоему, он снова не женился?
— Не знаю. Однажды он сказал — я тогда была помолвлена с Дональдом Клеллоном, — что мужчина, прежде чем вступать в брак, должен найти себя в работе. Может, отчасти в этом было дело. Он никогда не был счастлив в работе. Он мечтал стать знаменитым репортером вроде Ричарда Хардинга Дэвиса или Хейвуда Брауна.
Последняя фраза их доконала. Весь вечер они обе сдерживали слезы, а тут прорвало. Первой заплакала Сара. Эмили поднялась с пола, чтобы заключить сестру в объятия и утешить ее, но вместо этого сама разнюнилась. В двадцати милях отсюда их мать лежала в коме, а они, с пьяной судорожностью вцепившись друг в дружку, оплакивали давнюю потерю отца.
Пуки не умерла ни завтра, ни послезавтра. К концу третьего дня врачи объявили, что ее состояние стабилизировалось, и Эмили решила уехать домой. Она соскучилась по своей кондиционированной квартире, где было чисто и не пахло плесенью, соскучилась по работе.
— Жаль, что мы так редко видимся, — сказал ей Тони, быстро домчавший ее до станции на своем «тандерберде».
Стоя на платформе в ожидании поезда, Эмили поняла, что такой удобный случай заговорить о продаже имения ей может не скоро подвернуться. Она постаралась сделать это тактично, дав ему понять, что это вообще-то не ее дело, и предположив, что он сам наверняка об этом задумывался.
— Еще бы! — ответил он, в то время как они услышали звук приближающегося состава. — Я бы рад от него избавиться. Пусть привезут бульдозер и сровняют дом с землей. Если б дело было во мне, я бы давно…
— Ты хочешь сказать, что дело не в тебе?
— О нет, радость моя. Все дело в Саре. Она слышать об этом не желает.
— А мне Сара сказала, что она как раз хочет продать имение и все дело в тебе.
— Да? — То, что он услышал, его явно позабавило. — Серьезно?
Поезд накатил с лязгом и грохотом, и Эмили осталось только попрощаться.
Из лифта на своем этаже она вышла, едва держась на ногах от усталости. Квартира, как и ожидалось, встретила ее прохладой и уютом. Она упала в мягкое кресло и вытянула ноги. Полное изнеможение. Завтра она поедет в агентство «Болдуин эдвертайзинг» и будет делать свою работу со свойственным ей интеллектом и эффективностью, к чему она всех приучила, а пить не будет всю неделю, ну разве только бутылочку пива или бокал вина после работы. И быстро войдет в норму.
Но это будет завтра, а сегодня, в восемь вечера, ей не хотелось ни читать, ни смотреть телевизор, и осталась она наедине с печальными мыслями о Сент-Чарльзе. Вскоре она уже металась по комнате, кусая сжатый кулак. И тут зазвонил телефон.
— Эмили? — раздался в трубке мужской голос. — Bay. Это правда ты? А я тебе звоню, звоню…
— Кто это?
— Тед. Тед Бэнкс. Ночь с пятницы на субботу, помнишь? Я тебе звоню каждый день по три-четыре раза и постоянно не застаю дома. Ты в порядке?
Его голос и фамилия сразу воскресили прошлое в ее памяти. Она увидела его простое бровастое лицо, его фигуру, ощутила на себе его тяжесть. Словом, она вспомнила всё.
— Я уезжала из города на несколько дней, — сказала она. — Моя мать серьезно заболела.
— Да? И как она?
— Ей… лучше.
— Это хорошо. Эмили, послушай, я хочу перед тобой извиниться. Я уже не помню, когда последний раз столько пил. Для меня это перебор.
— Для меня тоже.
— Так что если я вел себя как последний дурак, ты уж меня…
— Ничего. Мы оба повели себя довольно глупо. Если она еще и чувствовала усталость, то это была приятная, трудовая усталость. И настроение у нее сразу улучшилось.
— Слушай, я могу тебя как-нибудь увидеть?
— Конечно, Тед.
— Отлично! Здорово! Потому что мне бы очень хотелось… Когда?
Она с удовольствием огляделась. Квартира чистая, все готово к приему гостей.
— Да в любое время, Тед. Хоть сегодня. Дай мне полчаса на то, чтобы принять душ и переодеться, и можешь приезжать.
Глава 4
Частная лечебница, скромное епископальное заведение, где сестры разделили пополам расходы по содержанию матери, находилась примерно посередине между Нью-Йорком и Сент-Чарльзом. Поначалу Эмили навещала ее каждый месяц, а впоследствии сократила свои визиты до трех-четырех в год. Первое посещение, осенью, вскоре после инсульта, больше всего врезалось ей в память.
— Эмми! — воскликнула старая Пуки, полусидевшая на больничной койке. — Я знала, что ты сегодня придешь!
Внешне она выглядела на удивление хорошо — глаза сияли, фальшивые зубы обнажились в победоносной улыбке, — но стоило ей заговорить, и стало ясно, что ее слюнявый рот с трудом соединяет невнятные звуки в слова. Это была замедленная пародия на ее всегдашнюю манеру речи.
— Как все у нас чудесно складывается, да? Сара настоящая принцесса, а посмотреть на тебя!.. Я всегда знала, что наша семья особенная.
— Мм… Ты хорошо выглядишь. Как ты себя чувствуешь?
— Я-то? Немножко устала, но я так счастлива и так горжусь вами! Особенно тобой, Эмми. Не так уж мало девушек выходят замуж в Европе за разных принцев крови — это смешно, но я никак не научусь правильно произносить его фамилию! — но кто может похвастаться, что она стала Первой леди?
— Тебе… тебе тут комфортно?
— Да, тут довольно мило — я ни секунды не сомневалась, что так будет, все-таки Белый дом под боком, — но вот что я тебе скажу, дорогая. — Она понизила голос и с горячностью, как актриса на сцене, зашептала: — Кое-кто из медперсонала совершенно не понимает, как надо обращаться со свекровью президента Соединенных Штатов. Ну да бог с ними… — Она снова откинулась на подушку. — Я знаю, ты очень занята, так что не стану тебя задерживать. Между прочим, вчера он лично ко мне заглянул.