Пастухи на костылях
Шрифт:
К трем часам дня толпа перед мэрией насчитывала более двух тысяч человек. Наконец-то прибывший ОМОН пробился в здание мэрии и вызвал подкрепление.
Всего в тот день к половине пятого вечера в город прибыло с окрестностей и из центра более ста бойцов ОМОНА и подкрепленные более чем тысячью сотрудников милиции они решились на разгон демонстрации. Генерал милиции, отдавший этот приказ, уже на следующий день был отправлен в отставку и попал под расследование. Удивительным оказалось другое. Меры, принимаемые ОМОНом против граждан, оказались абсолютно не эффективными. Да, они задерживали. Да, они избивали сопротивляющихся, но не хватало ни наручников, ни бойцов, ни даже мест для задержанных. Толпа по окончанию рабочего
Илья же, спасая с площади стариков, даже не думал об абсурдности ситуации, когда неработающий лифт привел к сотням пострадавших. Он думал только о том, что изувеченная нога странным образом стала лучше слушаться и работать. Он думал о том, что его мрачная меланхолия неизвестно куда исчезла, уступив место бездумным, но отточенным действиям. В крови кипела ненависть, в голове же вдруг проявилась необыкновенная пустота. Не надо было больше думать, что да как. Надо было просто действовать и не рассуждать. Как в горах. Решать задачи по мере их поступления.
Он многих вынес с площади. Самое забавное, видя его за этим занятием, милиция даже не задержала его. Хотя во всех последующих разборах его фамилия значилась, как организатора мятежа.
В не столь далекой от этих событий Москве, Владимир на собственном автомобиле подвез «исполнителей» поближе к месту акции. Была половина десятого вечера. В это время ОМОНу уже разрешили применять против вооруженных людей огнестрельное оружие. Уже пали первые невинные люди от шальных пуль. Уже губернатор, лихорадочно трезвея, деревенскими дорогами выбирался на главную трассу, ведущую в областную столицу. Ровно в десять он на полном ходу собьет маленькую девочку, отбежавшую от мамы, и даже не остановится. Посчитав, что обстоятельства исключительные он только добравшись до своего кабинета, сообщит о произошедшем начальнику милиции области. Начальник в условиях, когда недалеко от них начинается гражданская война тоже не придаст особого значения произошедшему.
Владимиру понятно в то время было абсолютно ничего неизвестно. Но состояние его и его бойцов было идентичным состоянию других молодых людей, что, вооружившись, чем попало, решительно воевали с милицией. Они верили совершенно в правильность того дела, которое делают и так же были готовы идти до конца.
— Ступайте! — Кивнув, скомандовал Владимир. — Как все сделаете в разные стороны и прочь из Москвы. Ты в Ярославль на автобусе. А ты в Обнинск.
Бойцы молчаливо, закинув на плечи сумки, покинули машину. Сам Владимир осторожно отъехал от тротуара, поглядывая в зеркало заднего вида и, как ни в чем не бывало, направился к себе домой.
Дома ждали его незадействованные волчата, и та самая любимая, которая накануне через весь город на свой страх и риск привезла взрывчатку, даже не зная, что же ее попросил привезти от друзей Владимир. Когда же она узнала, то была настолько шокирована, что Владимиру пришлось очень много времени потратить на то, что бы убедить девушку, что она сделала великое дело. И что страна этого не забудет. Но он не стесняясь напомнил девушке, что она теперь «причастна». Не смотря на свою однозначную любовь к ней, он не постеснялся втянуть ее в свое опасное занятие. Их общение вдвоем, пока бойцы заучивали план и свои действия затянулось до глубокой ночи. И к удивлению обоих после произошедшего закончилось постелью. Она о многом подумала и многому поверила. Странно было бы не верить любимому человеку. Любимому человеку, обретшему к тому же некий ореол опаснейшей романтики. Настоящий революционер. Она откровенно восхищалась им. И Владимир счастливый оттого, что его поняли, готов был для нее горы свернуть. Понимание другими это так мало и так много для человека.
Добравшись, домой он получил сообщение на телефон, что все прошло удачно и сообщивший боец уже добирается к автовокзалу. Довольно улыбаясь, Владимир вошел в квартиру и до самого утра он пил пиво, удивляя своих товарищей странной беспричинной радостью. Его подруга относила такое поведение на свой счет и не раз и не два уединялась с ним в другой комнате, пока после одного из таких уединений их обоих просто сморил сон.
Проснулся Владимир от телефона, настойчиво исполняющего гимн нацисткой Германии. Звонил старший. Надо было брать трубку.
— Немедленно убирайся прочь из города. Твой попался вчера вечером на киевском вокзале. — Раздраженно сказал голос в трубке.
— А второй? — Жестко спросил нисколько не испугавшийся Владимир.
— Про второго ничего не знаю, и не сообщали. Тебя пока этот не сдал, но поверь и его расколют. Вали из города. Телефон выключи, чтобы не запеленговали. Зашхерься так, чтобы найти не могли. Через месяц оставишь на нашем резервном форуме сообщение от себя, тебе скинут, куда укажешь, инструкции и если все будет плохо, то и новые документы. Понял?
— Да. — Коротко ответил Владимир и, прекратив разговор, выключил телефон совсем. Посмотрев на встревоженную девушку, он сказал: — Одевайся мы уезжаем…
Она только спросила «Куда?», но не получив ответа стала влезать в свои узкие джинсы и смятую футболку. Владимир вышел в зал, где вповалку спала его команда и, растолкав всех, велел убираться и не появляться больше пока он сам не вернется. Предупредив, что уезжает надолго, он никому не стал больше ничего объяснять. Волчатам повторять было не надо. Все давно знали, что надо делать в случае команды «рассосаться и лежать на дне».
Уже через десять минут покидав только самые нужные на его взгляд вещи в сумку, он с девушкой вышел во двор и сразу же потащил ее к машине. Он не думал о том стоит ехать на машине или надо выбираться из города иным путем. Он был уверен в себе. Он успеет. Он прорвется раньше, чем посты будут оповещены о его причастности к подрыву.
Скорее случайно, чем специально, выбирая дорогу, Владимир проехал недалеко от той самойсинагоги. Точнее того, что от нее осталось. Его ребята постарались на славу. Пожар был такой силы, что не выдержали даже стены, завалившись поверху вовнутрь. Крыши само собой не было тоже. Довольно усмехаясь и, даже не обращая внимания, на то, как пугает эта усмешка девушку, Владимир погнал машину в потоке дальше к выезду из города. Два с половиной часа они выбирались на киевскую трассу. Два с половиной часа девушка молчала и только видя, что они покидают город, запротестовала.
— Вова, куда мы? Я же родителям сказала, что сегодня приду обязательно. Я вообще соврала им, что у подруги ночую, готовлюсь к пересдаче экзамена.
Владимир сначала не отвечал, но когда его подруга разревелась, сказал успокаивая:
— Не реви. У тебя телефон есть? Ну, так позвони, соври что-нибудь. Скажи, что с родителями подруги и с ней едешь за город. На пару дней.
— Да меня они убьют даже по телефону за такие слова! — серьезно призналась девушка, но Владимиру было абсолютно все равно. Машина, уверенно, не уступая никому во втором ряду, катила все дальше и дальше от столицы.