Пастухи на костылях
Шрифт:
Ему никто не ответил на оскорбление. Ну, а что сделать, если действительно «прощелкали»? Если не смогли вовремя «пнуть» «своего» губернатора. Путник был прав, они расслабились. Расслабились и заелись дармовщиной, когда за очередной законопроект, вносимый в Думу «со стороны» они теперь драли не меньше трехсот тысяч евро. Они стали неповоротливы и даже их «длинные» руки потеряли хватку.
Понимая молчание и принимая его как должное, путник немного смягчился и спросил:
— Что ваш президент собирается делать?
Ему ответила женщина до этого незаметно сидевшая где-то сбоку и сзади у окна:
— Сегодня с утра он публично признал
— С кем? — Удивился путник. — Разве там уже есть с кем переговариваться? Вы мне чего-то недоговариваете?
Раздраженно и несколько презрительно женщина сказала:
— Там обычная толпа. Стадо. И договариваться пошлют тех, кто умеет с толпами работать. Нет повода для волнения…
Это она зря сказала. Помешанный на своих и не только своих страхах, что начинается новый исторический виток, Путник вспылил:
— НИКАКИХ переговоров. Мятежи должны быть подавлены. Свяжитесь, надавите на МВД, надавите на командиров, что сейчас там. Штаб возьмите под свой контроль. Мятеж должен быть подавлен! Как только начнутся переговоры, будет поздно! В этой мутной воде уже сейчас наверняка всплывает то говно, которое вас всех потом вот так за горло возьмет.
Путник выразительно сжал ладонь в кулак и обвел взглядом собравшихся. Нет, он не произвел на них эффекта. Все эти сценические штучки они знали и по собственным выступлениям. Зато когда он заговорил снова, они реально ощутили холод того разума, с которым столкнулись.
— Я смотрю, вы не слишком серьезно относитесь к делу… Чтобы у вас было понимание, наш договор стоит под большим знаком вопроса. Если из этих мятежей родится ЛИДЕР и у него будет команда, за которой пойдут недовольные текущей властью… который сможет объединить всех ваших отщепенцев, наш договор прекратит свое действие, как утративший силу. Россия в наших планах будет снова отброшена на десятки лет назад. И поверьте мне… раз ваша жадность, тупость, недальновидность, привели к краху того, что мы строим, не уверен, что вас и ваших родных пощадят.
Наступившую довольно длительную тишину нарушил «патрон», успокаивая всех собравшихся, он сказал:
— Еще ничего неясно. Может быть завтра ОМОН возьмет под контроль мятежные города и за все, сказанное здесь, мы будем очень неловко себя чувствовать. Давайте не спешить с выводами. Тем более что за такой короткий срок опасения наших партнеров просто не смогут реализоваться. Сейчас надо не ссориться, а действительно начинать принимать меры.
Путник кивнул разумности этих слов и попросил всех сделать все возможное для решения данного вопроса и сохранения существующих наработок. Потерять пятнадцать лет труда за несколько недель было бы чересчур расточительно.
Уезжая из Москвы со своим «патроном» в Калугу чтобы, так сказать, с близких позиций наблюдать за происходящим, путник старался вообще больше ничего не говорить. Пугать этих людишек было делом бесперспективным. Они сами понимали уже все. А тратить силы на унижение партнеров ему не хотелось. И так он сегодня им высказал все, что думал лично.
Но в абсолютной тишине два с половиной часа было тягостным испытанием для всех в машине. Даже водитель, которому запретили включать музыку, откровенно неприятно себя чувствовал. Не выдержав, «патрон» чтобы попробовать вернуть прежние отношения спросил:
— Вы где воспитывались? Здесь я имею в виду?
— В интернате… В Нижнем Новгороде. — Глухо отозвался путник. — До тринадцати лет. Потом уже, как многие мои знакомые дурачки, сбежал в Москву. Да, признаюсь, веселый год был. Клей нюхали, деньги воровали, даже несколько раз грабили кого-то ночами. Было не скучно. В милицию, когда попал… хорошо меня избили тогда… поначалу просто рвало, думал сотрясение мозга. Но оказалось все значительно хуже. Разрывы внутренних органов. Перитонит… больница. Ну, а потом все как обычно: жить хочешь? Ну, тогда живи! Меня чуть подлатали, и отправили вместе с провожатым к точке эвакуации. Провожатый меня буквально на руках нес. Когда он меня на поляне оставил, я ведь еще ни во что толком не верил. Думал просто привезли в лес сдохнуть. Или что это какие-то солнцепоклонники… оставили ночью, чтобы утром при первых лучах солнца в жертву принести… Да уж… я был тогда вообще на всю голову повернут.
Обстановка от такого неторопливого рассказа действительно разряжалась. И «патрон» и его водитель с телохранителям уже открыто улыбались, а путник хоть и повеселел немного, но все равно был внешне серьезен.
— Когда за мной прибыли, я почти без сознания был… Ну, а когда пришел в себя… в общем, о старой жизни я очень быстро забыл. Шесть лет обучения. Шесть невероятно долгих года. Из них всего год стажировки здесь. Это в сумме. Больше трех месяцев за раз не бывало никогда. Последний раз на Украине участвовал в разруливании в Крыму.
«Патрона» очень подмывало спросить, кем сейчас больше чувствует Путник. Русским человеком или кем-то еще. И человеком ли вообще. Но такую бестактность он допустить не мог. Он даже не решился спрашивать, где еще проходил свои «стажировки» его собеседник. Меньше знаешь — лучше спишь. Но вот от вопроса касавшегося лично его, «патрон» удержаться не мог:
— Я не получил сегодня по графику посылку. Узнал у других, они тоже ничего не получили. Какие-то технические проблемы? — Путник покачал головой и «патрон», не дождавшись ответа, сказал: — Послушайте, я действительно старый человек. И меня пугает смерть. А такой вот перебой в поставках заставляет меня думать даже не о Деле, а только об этом…
Путник повернулся от окна и взглянул в неуверенно-опасливые глаза собеседника. Медленно он произнес, вскидывая брови:
— А вы думали, что я шутил, когда говорил, что соглашение под большим знаком вопроса? Решите в нашу пользу этот бедлам и поставки возобновятся.
«Патрон» не отрывая взгляда от молодого лица собеседника, только головой покачал изумленно. Это было нечто новое в их отношениях. Откровенный шантаж. Хочешь жить — работай. Неужели именно к этому в итоге приведет деятельность этих гостей. Когда что бы прожить немного дольше люди начнут вкалывать на них с утра до ночи. Когда чтобы расплатиться за «бусы» и «таблетки жизни» люди начнут продавать чуть ли не самих себя. А нужно ли оно? Стоит ли оно того?