Патруль
Шрифт:
Себастьяну понадобилось совсем немного времени, чтоб отыскать тайник, тот самый, в котором Грег когда-то нашел книгу и две резные дощечки. Как оказалось, это потайное местечко находилось едва ли не у самого входа в дом, в сенях, вернее, внутри толстого бревна у основания стены, возле которой обычно ставили поломанный инвентарь, старые ведра, веники и тому подобный хлам. Хм, пожалуй, сюда в поисках тайника сунешься в последнюю очередь – наверняка племянник бабки Сташи перевернул весь дом, безуспешно разыскивая ухоронку. А ведь Грег был прав, называя того родственничка бездарью, подмастерьем с завышенной самооценкой – во всяком случае, и Грег, и Себастьян нашли тайник без особых проблем, в отличие все того же Пурана. Хотя не исключаю и того, что племянника бабки Сташи уж очень сильно ругать не стоит – помнится, Грег говорил о том, что здешний священник не единожды окропил дом святой водой, курил благовония и читал очищающие молитвы – все это помогло снять большую часть магической защиты с тайника.
Я молча наблюдала за тем, как Себастьян, путем непростых манипуляций открыв тайник, положил ладони в образовавшуюся нишу и какое-то время сидел неподвижно, лишь чуть шевеля пальцами. Сейчас на его лице не было привычной ухмылки, да и сам маг в этот момент не производил впечатление легкомысленного раздолбая. Что ж, уже легче.
– Ну, что скажешь?.. – поинтересовалась я, когда Себастьян вновь закрыл тайник и поставил на место сдвинутую в сторону старую утварь.
– То и скажу, что в тайнике, кроме книги и артефакта, находился еще один предмет, внешне очень напоминающий свернутый лист бумаги или пергамента... Склоняюсь к мысли, что это был именно пергамент. Увы, больше ничего сказать не могу – все стерто. Похоже, здешний священник относится к своему делу со всей ответственностью, во всяком случае, после его очищающих молитв, окропления святой водой и всего прочего... В общем, нечисти тут делать нечего. Будь на то моя воля, я бы здешнего священника отправил на службу в Святую Инквизицию – пусть там поглядят и поучаться, как надо бороться с созданиями Темных Небес.
– Ничего, хотя бы что-то узнали.
– Погоди, попробуем еще, хотя нет никакой уверенности, что нам помогут...
– Не понимаю.
– Сейчас поймешь. Пошли в дом.
Что ж, в дом – так в дом. Там Себастьян достал из своей сумки хлебную горбушку, густо посыпанную солью, и сунул ее в укромный уголок за печкой. Э, никак он собирается вызвать домового? Хм, похоже, так оно и есть. Не ожидала... Конечно, домовой живет в каждом деревенском доме, но неужели Себастьян всерьез рассчитывает на то, что у этого создания появится желание пообщаться с нами? Подобное вряд ли возможно. А хлебная горбушка, между прочим, кроме соли, сверху посыпана еще и тыквенными семечками – именно так и пекут ржаные хлебцы в «Лесном лукошке». Выходит, Себастьян уже заранее предполагал, что придется просить помощи у домового. Интересно, что он еще прикупил в том самом придорожном трактире?
Пока Себастьян уговаривал домового переговорить с ним, я помалкивала. Помнится, когда в свое время бывший напарник (да упокоится с миром его душа!) рассказывал мне о самых разных существах, то в числе прочих упоминал и домового, которого чаще уважительно называл хозяином – все же это создание напрямую связано с благодетельными предками и благополучием в доме. Насколько мне помнится, домовой – существо необщительное, и очень редко разговаривает с людьми, во всяком случае, Грегу ни разу не удалось с ним пообщаться, хотя он несколько раз пытался это сделать.
Я была настолько уверена в тщетности усилий Себастьяна, что по-настоящему удивилась, когда услышала позади себя тихий и шелестящий голос, пусть и не очень внятный, но, тем не менее, разобрать можно почти все:
– Чего надо-то?
Ну, надо же, у Себастьяна получилось! Теперь, главное, не делать резких движений, вести себя уважительно и не бояться – в этом случае домовой обидится и вряд ли хоть раз с вами заговорит. Не знаю, как Себастьян, а лично я это создание не вижу, ведь домовой очень не любит показываться людям на глаза. Стоит сказать «спасибо» уже только за то, что он решил переговорить с нами.
– Извини, хозяин... – заговорил Себастьян. – Я б тебя не побеспокоил, если б не нужда великая. Хозяйку твою прежнюю убили, и мы даже знаем, кто. Нам надо хоть что-то узнать об этом человеке, откуда он прибыл, кто его сюда послал...
– А зачем?
– Дело-то плохое получилось, надо бы в нем разобраться.
– Да чего уж там разбираться, поздно уже... – мне показалось, что домовой вздохнул. – Нет больше Сташи.
– Все одно так дело оставлять нельзя... – продолжал Себастьян. – Хозяин, нам помощь твоя нужна. Говорят, Сташа была хорошим человеком, зато ее родственник ее оказался полной дрянью.
– Это верно... – ну, раз домовой все еще разговаривает с нами, то, значит, все еще переживает смерть Сташи. – Я, как только этого гостя нежданного увидел, сразу понял, что он недобрый человек с черными мыслями, у него при себе черноты и зависти был едва ли не ворох, только до Сташи это не дошло – как же, родная кровь пожаловала! Я забеспокоился, стал ей нашептывать правду, а она ничего не слышит! Тогда пришлось действовать так, как я мог – у недоброго гостя их рук то и дело кружки вырывались и бились, тарелки на пол падали, спотыкался он на ровном месте, а до Сташи все не доходило, в чем тут дело. Раньше она всегда ко мне прислушивалась, а тут – как отрезало. Поневоле стал делать так, чтоб посуда и у Сташи билась да колотилась, я ее и под руку толкал, когда она ухватом горшок в печь ставила или же доставала его оттуда... На праздничную скатерть, что Сташа на столе расстелила, я полный горшок щей разлил...
– Лихо.
– А что мне еще делать было? Надо же незваного гостя из дома гнать, а для этого годится все! До того дошло, что я хозяйку по ночам душить стал, так, чтоб не продохнуть было. Сташа знала, что до смерти я ее никогда не задушу, а потому как только проснется, отдышится, и сразу же спрашивает – «К худу или к добру?». Понятно, что к худу – я ее за волосы дергал, щипал, а то и вовсе стукал! Думал, испугается Сташа, выставит племяша вон – я ж вижу, что от этого приезжего добра ждать не стоит, таких и на порог пускать нельзя! Кажись, постепенно даже до Сташи стало доходить, в чем тут дело – мы же с ней раньше жили в полном согласии, а сейчас, после появления родственника, я стал крепко недоволен. Беда в том, что не от каждой родни избавиться можно, тем более что племяш с пустыми руками и уезжать не хотел.
– Этот приезжий что-то искал в доме?
– А то! Каждый день по дому шастал, все перевернул, везде исползал, да только ничего у него не получилось. Он ведь потом чего удумал! – решил, что я ему могу помочь в поисках. Стал просить: «Домовой-батюшка, помоги, подскажи, где спрятано то-то...». Мог бы и не стараться – это Сташе я помогал искать пропавшее добро, если она просила, а для этого чужака пальцем не пошевелю.
– Что он искал?
– Ту же ухоронку, что и ты. Из-за нее они со Сташей и повздорили... Вспоминать об этом не хочу.
– Может, имена какие тот человек называл?
– Да было, тогда, перед тем, как он Сташу убил, они повздорили крепко, до такой ругани дошло, какой в этом доме и не бывало никогда! Тогда племяш поминал чужеземное имя, только я его не совсем разобрал. То ли Оро, то ли Орро...
– А эта ухоронка... Кто ее содержимое забрал?
– Ты об этом бабу спроси, которая рядом с тобой. Я ее уже видел – она сюда с другим мужиком приходила. Они вдвоем тогда весь подпол облазили, потом ушли, но тот мужик возле ухоронки ненадолго задержался – враз просек, что тут такое. Умный человек был, знающий, но мне не понравился, а я в людях за долгие годы разбираться научился. Через день он вернулся, велел хозяевам выйти, и забрал все, что было спрятано в ухоронке. Ворюга он, и больше никто! Терпеть не могу таких, жадных до чужого добра! А еще он себе на уме, из тех, что все творят тихой сапой...