Паучий дар
Шрифт:
– Потому что его контракт с Шэем Эмметом подошел к концу, – сказал Келлен и поморщился. – Его, кстати, больше нет. Зря он решил напасть на Книгоношу.
Немного поколебавшись, Келлен признался:
– Я обманом заставил Эммета пообещать кое-что перед Книгоношей. Он сказал, что Освободители больше не будут никого проклинать, если Канцелярия перестанет их преследовать и наказывать.
– Умно. – Неттл выдавила из себя скупую улыбку. – Значит, Канцелярия сможет остановить Освободителей. У нас получилось. Мы спасли Рэддиш.
«Но не смогли помочь проклинателям, – подумал Келлен. – И Неттл».
Что мне ответить? Я же не могу сказать, что все хорошо, – мы оба знаем, что это не так. Не могу сказать, что ничего не изменилось, потому что изменилось все.
– Я не могла тебе признаться, – тихо выдохнула Неттл.
Мысль о том, что она умолчала о проклятом яйце, до сих пор ранила, но Келлен понимал, почему она так поступила.
– Я охочусь на проклинателей. И ты решила, что я сдам тебя властям.
– Я боялась открыться хоть кому-то, Келлен! – Глаза Неттл блестели от давно сдерживаемой боли. – Меня бы никто не понял. К тому же, если бы я сказала, мне пришлось бы признать, что это реально. А я продолжала надеяться, что все пройдет само собой. Когда тьма во мне начала расти, я сказала себе, что ничего не происходит. А если и происходит, я справлюсь с этим усилием воли. Я просто не могу быть проклинательницей. Они ведь чудовища! Все были с этим согласны. Но однажды посреди людной улицы мне явился гигантский черный Лебедь, и я сбежала. Мне казалось, что я могу от него убежать. Понимаешь, как это глупо? Я делала вид, что все в порядке. Порой Лебедь не появлялся целую вечность, и я начинала надеяться, что мне удалось от него избавиться. Но я только обманывала себя. Постепенно становилось все хуже, и Лебедь появлялся все чаще. Ты хоть представляешь, как это страшно, когда не можешь себе доверять?
Келлен вспомнил, как от его прикосновений распускалась ткань, а кожа отделялась от плоти.
– Да, – сказал он. – Боюсь, за прошедшие дни я стал это понимать.
– Я не знаю, что теперь будет. – Голос Неттл был безутешным и полным усталости. – Не вижу, что впереди. Вокруг только черная вода.
Келлен отчаянно ломал голову в поисках решения.
– Послушай, ты ведь можешь просто… наслать проклятие на меня. Тогда я его расплету, а ты избавишься от проклятого яйца. И остальным об этом знать не обязательно!
– Не говори глупостей! – Его предложение застало Неттл врасплох. – А что, если я превращу тебя в слизняка?
– Ну… тогда я буду гениальным слизняком, – не сдавался Келлен. – Слизняком-расплетателем!
– Это… – Неттл нахмурилась, а в ее голосе зазвучали непривычные плаксивые нотки. – Это самая дурацкая идея, которая когда-либо приходила тебе на ум. Я никого не хочу проклинать, и меньше всего я хочу проклясть тебя!
– Прости, – сказал Келлен, чувствуя, что совершает ошибку за ошибкой. А потом вдруг понял, что Неттл смеется.
И он уж точно никак не ожидал, что она сойдет с костяной лодки на обломки корабля, чтобы крепко его обнять.
– Осторожнее! – воскликнул Келлен. – Я не хочу тебя расплести, я же до сих пор проклят!
Но Неттл не отпускала его, и он обнял ее в ответ. Странно было ощущать под ладонями ее напряженное худощавое тело.
– Какой же ты дурак, – сказала Неттл.
– Кто бы говорил, мисс «Я просто сбегу в гнездо проклинателей, ничего не объяснив», – проворчал он.
– Если это поможет с расплетением, я могу рассказать, почему Тэнси тебя прокляла, – неуверенно предложила Неттл, по-прежнему не опуская рук.
– Кажется, я уже начал понимать, – медленно проговорил Келлен. – Потому что я идиот, да?
– В каком-то смысле – да, – ответила Неттл.
– Я думал, что понимаю проклинателей, потому что видел нити их судеб и мог их расплести. Но я ошибался. Прости. Я никогда не понимал, что значит быть проклятым. И я совсем не понимал проклинателей. Я ведь даже не заметил, что творится с моей лучшей подругой.
Никогда прежде он так ее не называл. И хотя он не кривил душой, за этими словами скрывалось намного большее. Неттл была его семьей – больше чем семьей.
– Когда я узнал, что ты проклинательница, мир перевернулся. У меня в голове помутилось. Я пытался увидеть в тебе врага… Но вместо этого снова и снова вспоминал, как ты раз за разом спасала мне жизнь. Нет, я был уверен, что ты мой друг. Что ты умная, отважная и самая здравомыслящая из всех, кого я встречал. И если ты стала проклинательницей, выходило, все, что я знал о проклинателях, было ошибкой. И все остальные тоже ошибались на их счет.
Неттл носила в себе проклятие целый год, но теперь Келлен не мог с уверенностью утверждать, что ее случай был исключением. Возможно, по всему Рэддишу сотни таких, как Неттл, молча страдали в одиночестве, сражаясь с внутренней тьмой.
– Проклинатели – просто люди, – объяснила Неттл. – Те, кого я встретила в лагере Освободителей, были добрыми, преданными и никому не желали зла. Они не чудовища. Но никто этого не понимает.
– Что ж, я теперь понимаю, – напомнил Келлен. – Мало остановить Освободителей, верно? Нам нужно их спасти.
Неттл отстранилась и вгляделась в его лицо. Ее собственное, как всегда, было непроницаемым, но Келлену показалось, что он заметил на нем проблеск надежды.
– У меня есть еще один план. Ужасный, тебе точно не понравится. Хочешь послушать?
Эпилог
В сизых предрассветных сумерках Неттл сошла с костяной лодки и вслед за Келленом направилась к шелковому замку Младших братьев. Она остановилась в центре зала, полного дрожащей молочно-белой паутины, где за ней наблюдали тысячи глаз, блестевших, как осколки стекла. Неттл чувствовала себя не в своей тарелке из-за столь пристального внимания, но выбора у нее не было.
– Меня зовут Неттл, – обратилась она к Младшим братьям. – Я была обещана вам по договору, заключенному на Подлунном рынке. Я проклинательница, которая когда-то была проклята. Круг, который замкнулся. Змея, кусающая себя за хвост. Я здесь, чтобы вы приняли меня в качестве оплаты.