Паук в янтаре
Шрифт:
Я замерла у стены, тяжело, надсадно дыша. Рывок отнял слишком много сил. Проследив за потемневшим взглядом Паука, я заметила, что порванное платье сползло с плеча и широко распахнулось, открывая грудь. Нужно было как-то прикрыться, но я не могла даже поднять руку. Только стоять вот так — полуобнаженной и уязвимой — и смотреть в желто-карие глаза в нелепой надежде, что Паук не причинит мне вреда.
– Господин главный дознаватель… — один из законников приблизился, привлекая внимание Паука.
Я не успела даже поднять голову. Паук торопливо содрал китель
— Плащ для заключенной, живо! И флягу горячего вина! Найдите ресторан! — секундное колебание вызвало у главного дознавателя еще одну вспышку ярости. — Выполнять, быстро! Вон отсюда!
Все четверо сопровождающих главного дознавателя разом вздрогнули и бросились исполнять приказ. Паук перевел взгляд на меня. Глаза его гневно блестели, ноздри хищно раздувались. Черная энергия клубилась вокруг нас горячим яростным вихрем.
— Я не пыталась… — вырвалось беспомощное признание.
Паук оборвал меня нетерпеливым жестом.
— Я слышал.
Легко подхватив меня на руки, главный дознаватель двинулся вверх по переулку. Сжав губы в тонкую линию, Паук напряженно молчал, и я не могла понять, поверил ли он моим словам или давно все для себя решил. Жар его тела проникал даже сквозь плотный китель, и, хотя дрожь так и не утихла, я немного согрелась.
У входа в маленький ресторанчик на углу улицы нас ожидали законники. Один из них держал теплый плащ. Хозяин, дородный мужчина в карнавальном костюме, стоял на пороге, комкая в руках шутовской колпак. Он заметно нервничал.
— Всех посетителей вон, — распорядился Паук, заворачивая меня в плащ и заходя внутрь. — Для меня и моей спутницы два кресла, жаровню, флягу вина со специями по — ниареттски, — увидев, как побледнел хозяин ресторанчика, главный дознаватель добавил, чуть смягчившись. — Дело службы магического контроля. Все убытки компенсирует Корона.
Хозяин почтительно поклонился.
B маленьком зале было немноголюдно. Большинство посетителей предпочли уйти ещё с первым появлением законников, остальные же спешно засобирались при виде нас с главным дознавателем. Служанки уже тащили к камину два высоких кресла и поднос с закусками. Из кухни в облаке ароматного пара высунулась женщина, сообщив, что вино для господ законников скоро будет готово. Принюхавшись к запаху специй, Паук удовлетворенно хмыкнул.
К главному дознавателю робко подошла понукаемая хозяином служанка. В руках она держала свернутое платье. Испуганно покосившись на меня, девушка пробормотала что-то про «одежду для промокшей госпожи» и показала дрожащей рукой в сторону кухни, где я могла бы переодеться. Немного поколебавшись, Паук кивнул.
На кухне, наполненной жарким паром, суетились работницы ресторанчика в одинаковых платьях и передниках. У плиты над кастрюлькой с вином склонилась низкорослая женщина. Судя по одежде, куда более дорогой, чем носили служанки, это, скорее всего, была жена или сестра хозяина заведения. Она бросила на меня короткий оценивающий взгляд и вернулась к своему занятию.
Служанка положила на стул одежду и, пятясь, выскочила вон вслед за другими девушками. Одна лишь хозяйка, невозмутимая, как скала, осталась помешивать напиток в стоявшей на огне кастрюльке.
Я развернула сверток. Темное форменное платье — такое же, как носили работницы, только без обязательного белого передника — было теплым и приятным на ощупь. Внутрь была завернута льняная нижняя рубашка. С наслаждением сняв с себя промокшую насквозь одежду, я натянула принесенные вещи, чувствуя, как продрогшее тело наконец-то начинает согреваться.
Платье служанки сидело отлично, разве что пришлось потуже затянуть шнуровку на груди и талии. Но вот вырез… Правила, принятые в Бьянкини, предписывали заключенным менталистам оставлять как можно меньше обнаженной кожи, и вся моя привычная одежда была плотной, длинной и застегивавшейся под самым горлом. Новое платье, напротив, больше обнажало, чем скрывало. Рукава до середины предплечья, темный лиф, обрамленный белым кружевом, выставлявший напоказ ложбинку меж грудей. Все это должно было завлекать клиентов, но для меня было совершенно неприемлемо.
Посмотрев на ворох одежды, сброшенной на пол в углу кухни, я выудила оттуда китель главного дознавателя и надела поверх платья, застегнув на все пуговицы. Изнутри он немного промок и, конечно же, был мне велик, но это было все же лучше, чем выйти к законникам, сверкая почти голой грудью.
Чулок мне не принесли. От мысли, что придется сейчас снова надеть свои прежние сырые чулки, меня бросило в дрожь. Вздохнув, я решила остаться без них. А вот мокрые сапожки заменить было нечем. Я с трудом натянула их на голые ноги, и от холодной задубевшей кожи тут же вернулся озноб.
— Старое-то свое оставь, детка, — не отрываясь от работы, бросила мне хозяйка. — Коли успею, подштопаю немножечко. — Она вдруг посмотрела на меня, ласково и с какой-то материнской жалостью. — Кто ж тебя так, горемычная? Отказала, что ли, кому не стоило?
Я только покачала головой. В ушах звенел смех Витторио.
— Ну иди, — женщина кивнула в сторону дверей. — Сейчас вино вынесут.
Паук ожидал в опустевшем зале у камина. Он оглядел меня с ног до головы, хмыкнул, увидев нелепо сидящий длинный китель, рукава которого закрывали мои руки почти до кончиков пальцев, и жестом указал на свободное место возле себя.
Я не села — рухнула в кресло. Я едва стояла на ногах. Встреча с Витторио Меньяри и купание в ледяном канале совершенно вымотали, и я держалась из последних сил.
Паук сел напротив. Служанка протянула ему вино, и он тут же передал его мне. Я обхватила ладонями обтянутую кожей металлическую флягу, с наслаждением вдохнула горячий пряный пар.
— Что произошло? — отрывисто спросил главный дознаватель.
— Я не… — весь его вид, хмурый, недобрый, вызывал непреодолимое желание вновь начать оправдываться, да и призрачный образ Паука в окружении гончих, готовых разорвать добычу, засел в голове.