Паук в янтаре
Шрифт:
Дари улыбнулась старым воспоминаниям, и я не смогла сдержать ответной улыбки. Видеть сестру, живую и здоровую, свободно говорить с ней, украдкой наблюдать за ее открытым подвижным лицом было для меня настоящим счастьем.
— Ты не представляешь, что здесь творилось, когда пришли арестовывать Витторио, — взволнованно проговорила Дари, вертя в пальцах чинай, глиняную чашку без ручек. — Никто и помыслить не мог, какой монстр скрывался под личиной обаятельного и веселого молодого лорда, — взгляд Дари на мгновение метнулся к дверям. —
Ее слова взволновали меня. Я осторожно коснулась ее руки.
— Ты хорошо знала Витторио?
Дари покачала головой.
— Не сказала бы… Большую часть времени Витторио проводил в компании брата. Мужской мир, сама понимаешь, — сестра беспечно улыбнулась. — Все эти разговоры о вине, охоте, женщинах, политике… Что там еще обсуждают мужчины за закрытыми дверьми? Аурелио не посвящал меня в свои дела. Он…
От меня не укрылась тень, пробежавшая по ее лицу при упоминании супруга.
— Что-то не так?
— Не так? — Дари растянула губы в дежурной улыбке. — Что ты, у меня все замечательно. Я наконец-то вернулась домой. Ох, как же я скучала там, в Ромилии. А в Веньятте я вновь ожила. Пусть я и леди Меньяри, но по праву рождения, по крови я остаюсь Астерио. Судьба нашего рода волнует меня не меньше, а может даже сильнее столичных дел.
— Дари, если тебя что-то беспокоит, можешь сказать мне. Я помогу. Скажи, это связано с твоим браком? С Аурелио?
С Дарианны в один момент слетел весь наносной лоск и жизнерадостность. Сестра рвано выдохнула и опустилась на низкий диванчик, нервно массируя виски. Удерживая полы плаща так, чтобы не открывать платья, я аккуратно присела рядом.
— Ах, Яни, ты всегда была такой проницательной, — тихо произнесла она, и в ее голосе почувствовались подступающие слезы. — Думаю, ты и сама поняла, что дома дела обстоят прескверно. Отцу все никак не становится лучше. От Тиа, этой двуличной жабы, и вовсе нет никакого толку… впрочем, что ещё можно было ожидать? Если бы не Пьетро, она давно бы уже распродала все фамильные драгоценности. А я… А что я? Я просто не могу бросить нашу семью в таком состоянии, оставить, когда я здесь нужнее всего…
— Что с отцом? Я бы… — я осеклась, так и не решившись закончить.
Я не была уверена, что действительно хочу увидеть отца. Что могу взглянуть ему в глаза без того, чтобы бесконечно задаваться вопросом, почему он оставил меня тогда, восемь лет назад, без помощи и защиты. Если бы не Доминико…
Дари поджала губы.
— После известий о твоей… гибели, он… Тиа никого к нему не подпускает, — резковато ответила она. — Носится с ним, из кожи вон лезет, чтобы показать, как ей якобы не все равно. Твердит, что он вот-вот поправится, и все станет, как прежде. Но я-то знаю…
Я мысленно вздохнула. Подобные разговоры мы вели бессчетное количество раз с того самого времени, когда отец после смерти матери решил жениться снова. Несмотря на все старания Тиа, Дари не стеснялась при любом удобном случае высказывать свое неудовольствие, и с годами ее нелюбовь к мачехе, похоже, нисколько не ослабела.
— Уверена, она делает для отца все, что может, — мягко сказала я.
Сестра недовольно скрестила на груди руки. Ее пальцы отстукивали нервную дробь, и браслеты-артефакты покачивались на тонких запястьях. Зеленая змейка — один из символов рода Меньяри — сверкнула изумрудным глазом кристалла-накопителя.
Этот браслет я уже видела раньше.
— Тиа ничего не может, и ты это прекрасно знаешь, — отрывисто бросила Дари. — Бездарность, жалкая приживалка… Она и ее жабеныши — никто. Если отца не станет, — голос Дарианны задрожал, сестра всхлипнула и часто-часто заморгала, стараясь сдержать слезы, — у Веньятты останемся только мы с тобой. А если не станет нас…
Сестра быстро и нервно оглянулась на дверь, словно опасаясь, что кто-то посторонний мог слышать наш разговор.
— Скажи… — торопливо начала она, но раздавшийся из коридора хлопок заставил ее вздрогнуть всем телом и замолчать на полуслове.
Мой чуткий слух уловил громкие шаги, чью-то ругань и эхо тихих сбивчивых оправданий. Дари с обреченным видом уставилась на недопитый чай.
— Это Аурелио, — губы ее задрожали.
Видеть сестру такой было безумно больно.
— Дари, если между вами что-то не так…
Сестра вымученно улыбнулась.
— Что ты, Яни, у нас все прекрасно, — торопливо проговорила она, хотя весь ее вид явственно говорил об обратном. — Мне… пожалуй, мне лучше посмотреть, как он. Подожди меня здесь, хорошо?
Я кивнула. Дари оправила платье и, оставив дверь приоткрытой, упорхнула прочь.
В ожидании ее возвращения я налила себе чаю, блаженствуя от терпкого пряного вкуса и теплых воспоминаний о старом мастере аль-Раиде, которому строгое тюремное начальство время от времени позволяло поблажки в виде традиционных чайных церемоний в компании ученицы-заключенной. Циндрийские специи в правильном сочетании обостряли ментальные способности, и учитель настоял, чтобы эти знания тоже стали частью обучения.
Конечно, в пределах Иллирии вряд ли хоть кому-то было известно об особых свойствах приправ. Но после заключения мира с Циндрией и налаживания торговых контактов специи начали вызывать повышенный интерес. Вот и чета Меньяри, похоже, поддалась всеобщей моде. Смесь в моем чае — пусть она и использовалась жадными до экзотики лордами и леди исключительно для усиления вкуса — работала не в полную силу, но для меня, почти лишенной магии, подпитка была сейчас очень кстати.
Внизу послышался новый взрыв брани. Я прислушалась. Кажется, кричал Аурелио — я различила смутно знакомые интонации, хотя не смогла разобрать слов. Голоса Дари я не слышала. Если сестра и была рядом с взбешенным мужем, она предпочитала отмалчиваться.